Охота на Актеона

– … у Богини было много имен, – высокий голос настоятельницы Храма, казалось, заполнял все окружающее пространство от пола до купола и вплоть до каждого, самого отдаленного угла. – Кибела, Иштар, Рея, Гея, Деметра, Теллус, Церера, Исида, Мокошь, Кунапипи, Лилит… все и не перечислишь. Вы знаете, что долгие-долгие века и тысячелетия человечество было разделено временем, расстоянием и кровью. Поэтому каждый народ в свое время и давал Великой Матери свое имя. Имена были разные, а Богиня одна – та самая, которую ныне мы называем просто и ясно: Великая Матерь.

Луук Ши сделала паузу и обвела юную паству своими лучистыми карими глазами, в которых отражалось то ли пламя свечей, то ли сияние истинной веры.

– Кого только ни почитали люди в качестве своих богов! – продолжила Луук Ши. – И никогда они не могли договориться о том, какой же бог все-таки главный. Оно и понятно. Ведь богов создавали и поклонялись им мужчины. А что хорошего может создать мужчина? Все, что бы он ни создал, рано или поздно приведет к войне и смерти. Повторяю: мужчины создавали своих богов и поклонялись им. И не только поклонялись сами, но и пытались заставить им поклоняться других мужчин и женщин. А если те не хотели подчиниться, то их просто убивали. И все это вместо того, чтобы просто узреть вокруг себя и внутри себя Великую Матерь и поверить в ее милосердное и бесконечное могущество раз и навсегда. Но сердце у мужчин слепо, и оно не способно увидеть и почувствовать очевидное…

Луук Ши продолжала доступным и простым языком излагать девочкам основы возникновения и развития истинной религии Великой Матери, и Первая сама не заметила, как постепенно утратила нить повествования и погрузилась в странную расслабляющую полуявь-полудрему, наполненную голосом настоятельницы Храма, огнями свечей и какими-то неуловимыми, тревожно-прекрасными грезами…

Она не знала, сколько прошло времени и очнулась только от голоса Луук Ши, который стал громче и неожиданно приобрел чуть ли не гипнотические обертона:

– …в этом и только в этом – суть образа Великой Матери, нашей истинной и единственной Богини. Именно Она есть олицетворение женской половины человечества. Помните, что частичка всесильной Богини живет в каждой из нас. Никогда и ни при каких обстоятельствах не забывайте об этом. Кем бы вы ни стали в будущем – врачами, учеными, служащими, учителями, рабочими, фермершами или инженерами, вы всегда должны помнить о своем древнем и вечном, как сама жизнь, могуществе. Могуществе Великой Матери. Ей, нашей Богине, а, значит, и нам, женщинам, повинуются стихии, животные, растения и мужчины. Нужно только суметь ощутить в себе это могущество и эту ответственность, призвать на помощь Великую Матерь, и тогда вы сможете добиться любой, самой заветной, высокой и желанной цели! Благословляю вас, дочери мои, идите с миром и да пребудет с вами Великая Матерь!

Ну, наконец-то.

Первая поднялась со скамьи и подала настоятельнице знак. Мол, я здесь и жду с тобой встречи.

«Иди за мной» – качнула головой Луук Ши и степенно направилась в левый придел Храма, где, как было известно Первой, у нее располагались личные рабочие апартаменты.

Махнув охране, чтобы оставалась на месте, Первая проследовала за настоятельницей и без стука открыла знакомую, резного дерева, дверь.

Луук Ши уже расположилась в мягком просторном кресле, стоявшем у низкого «гостевого» столика. У нее был вид человека, который только что совершил тяжелейшую, но крайне необходимую работу, и теперь, в полном изнеможении, ожидает заслуженной похвалы.

– Молодец, – сказала Первая вместо приветствия прямо с порога и слегка похлопала в ладоши. – Умница и талант. Даже меня проняло. Пока у нас есть ты, за нравственность подрастающего поколения я могу быть спокойна.

– Смеешься, да? – осведомилась Луук Ши умирающим голосом. – И над кем? Над священнослужительницей. И где? В Храме! Ох, гляди, как бы не покарала тебя Великая Матерь за грехи твои.

– Ничего, – усмехнулась Первая, усаживаясь напротив Луук в такое же кресло. – Ты мне грехи отпустишь. На то ты и настоятельница. А без грехов Первой никак нельзя, сама знаешь. Не согрешив, ничего не сделаешь. А дел много.

– И не говори, – согласилась настоятельница. – И когда мы их все переделаем, а?

– Это ты у меня спрашиваешь?

– Да нет. Это я так, вообще. Риторический вопрос. Устала что-то, а пожаловаться некому. Вот тебе, разве что. Кофе будешь? Или лучше вина?

– Давай вина. Кофе я и у себя выпить могу, а такого вина, как здесь, нигде больше не попробуешь.

– Как это? – удивилась Луук. – Я же месяц назад посылала тебе два ящика!

– Выпили уже, – небрежно пожала плечами Первая. – Я ж не одна. Официальные приемы, знаешь ли, дорогие гости, то, се…

– На вас не напасешься, – проворчала настоятельница и, сняв телефонную трубку, ласковым, но непререкаемым тоном сказала в нее. – Принесите вино и фрукты. Да, в мой кабинет, пожалуйста. И не копайтесь – Первая ждет.