Охота на Анжелику

Танька оказалась в офисе и велела «дуть» в клинику, если он хочет остаться жив при встрече с ней. И они подули на ул. Несмеянова: Кирсанову нужно было уважить сестренку, забрать у нее документы и ключи от машины, а Стаса уже дожидалась клиентка, ужасно нудная, но денежная тетка. Пока ехали, Кирсанов то и дело терзал телефон, пытаясь дозвониться Лике, но тот не желал ему в этом помочь. Лика трубку не брала, может, считала, что в чужой квартире на это права не имеет. У нее же манеры, и все такое!

Кирсанов запоздало сообразил, что они забыли оставить ей номера телефонов, по которым с ними можно было бы связаться, как, впрочем, и денег, на случай, если ей что-нибудь понадобится. Больше всего его пугала мысль, что она может отправиться куда-то без него. Быть может, он успел превратиться в параноика за эти дни, но страх за Лику разрывал в клочья сердце. Разве можно так переживать за человека, которого, в сущности, знаешь всего ничего? Он попытался взять себя в руки, потому что возникло непреодолимое желание развернуться и, вместо клиники, мчаться на квартиру к Стасу.

– Да не дергайся ты так, – попытался успокоить его сам Стас. – Возможно, что-то с телефоном, я даже не помню, оплатил его в этом месяце или нет. Она может спать или купаться.

– Она купалась полчаса тому назад, – окрысился Кирсанов, услышав повторяющийся довод.

В любом случае, они ехали в клинику, и дергаться, действительно, было нерационально. Он собирался как можно скорее побеседовать с Танькой, вынести ей большое братское «спасибо» за проявленное мужество в обстановке близкой к военной и рвануть к Лике. Сердце кричало о беде. Он не понимал, о какой, ведь она осталась в безопасности, но то, что с ней стряслась беда, у него не осталось никаких сомнений.

***

Все шло хорошо. Она без происшествий добралась в Поповку, даже не пришлось упрашивать таксиста везти ее без денег от станции. Лика встретила семейство дачников, приезжающих каждый год на зимние каникулы в соседний дом. Лика призналась им, что у нее нет денег, и те заявили, что она вполне может подъехать с ними, все равно вещей столько, что придется брать два такси. Удача и тут не оставила ее.

Старый дом встретил ее хлопаньем ставни, сорвавшейся с петель. Как такое случилось? Может, кто влезть хотел? На дорожках лежал полурастаявший снег, напоминающий скорее одинокие островки в море грязи. Видно, было потепление, а сейчас вновь ударил мороз, и грязевое море замерзло, скованное твердой коркой. Лика нашла ключ в обычном месте – в скворечнике, поднялась по скрипучим ступеням на веранду, отворила дверь. Пахнуло затхлостью нежилого помещения. И Лика в который раз подумала, что следует продать дом из гуманных соображений, пока он не пришел в полный упадок, но потом одернула себя: «Вот выгонит тебя муж за гульки на курорте, сюда приедешь на ПМЖ». Лика вяло усмехнулась. Да уж, гульнула, так гульнула. Говорят же, в тихом омуте черти водятся, вот и она тихоня-тихоней, а потом как загудела, что даже дым коромыслом. Некоторые женщины всю жизнь хвостом крутят и умудряются сохранять брак. А она не сумела. Впрочем, она и не стремилась гулять от него втихаря, она вообще не думала изменять мужу. Так получилось, и все.

Лика начала медленный обход жилища, как делала всегда, когда приезжала сюда. Было очень холодно. Можно было, конечно, включить электрическое отопление или растопить камин, но, наверное, скоро приедет Макс, и они станут беседовать в машине, потому что он терпеть не может этот дом. Она поглубже засунула руки в карманы и даже сунула нос в ворот свитера, пахнущий одеколоном Стаса.

Теперь она знала точно, что никогда не вернется к Максу. Она давно поняла, еще на Кавказе, что, если бы их узы были крепки, то никогда бы в жизни не случилось адюльтера. Наверное, ее вина огромна, но она ее не чувствует, ну разве что перед сыном. Но разве лучше, если бы он жил в атмосфере неискренности и лицемерия, которую умело плели родители, притворяясь, что у них идеальный брак. Брак-картинка, брак-мечта, брак полный самообмана, во всяком случае, с ее стороны. Действительно, до встречи с Кирсановым она искренне верила, что всей душой любит Макса, счастлива с ним и абсолютно довольна всем на свете. Но Денису каким-то образом удалось заставить ее взглянуть со стороны на ее семейную жизнь. И то, что она увидела, ей не понравилось.

Там, на Кавказе, она пересмотрела свое отношение ко многим вещам и, прежде всего, к самой себе. Когда она висела между жизнью и смертью в доме Заремы, она вдруг четко осознала, что ее супружество – иллюзия. Все эти годы она позволяла мужу играть в одни ворота, навязывая ей собственный образ жизни. Наверное, она сама виновата, что полностью растворилась в нем, заперев собственное «Я» в темницу, забыв о своих интересах и увлечениях, расстилаясь перед мужем в угоду его желаний. Она оказалась слаба или не желала быть сильной. Вот и результат. Вот и закономерный результат.