Охота на бабника

Они так и не переспали. Потому что трахаться с человеком, рот которого никогда не закрывается удовольствие сомнительное. Возможно, была ещё одна причина, по которой рядом с красивой и стройной Яной его основной инстинкт лениво дремал, посапывая, но об этом Стас старался не думать. Болконский радовался, как ребенок, когда дочь магната решила поиграть в недоступность и настояла на раздельных номерах. Ибо терпеть этот треп еще и ночью, он был не в состоянии.

Место, куда они приехали, напоминало воплощенную в реальность сказку. Климат на Сейшелах очень ровный. Это означало, что в любое время года здесь почти одинаковая температура воздуха и воды, всегда сочная зелень и яркая природа. Впечатляли тёплый зеленовато-бирюзовый океан и вечно плодоносящие деревья. Рай, да и только. Но главной достопримечательностью сейшельских островов можно считать их пляжи. Нет, не так, а с большой буквы — Пляжи. Никаких толп народа, плавящихся потных розовых тушек, через которые нужно переступить, чтобы добраться до воды. В основном встречались редкие парочки. Тут даже групп китайских туристов практически не было. Вот только компания в этом раю совсем не устраивала Стаса.

Ведрами поедая морских гадов, он много плавал, нырял, занимался спортом и эффективно избегал будущую жену, потому что, кроме того, что его не тянуло к ней в сексуальном плане, Яна оказалась на редкость несообразительной. Она не понимала его шуток, и Болконскому приходилось объяснять, что конкретно он имел в виду. Это утомляло. Не было в ней горячего остроумия, способности превращать любой диалог в опасную и вместе с этим эротичную игру. Так умела только...

И даже совсем не желая, Стас часто вспоминал о ней, той невероятно колкой занозе, о которой думать себе запрещал, он злился на себя и на неё, и, пытаясь справиться со своими чувствами, изнурял тело плаванием.

А ещё каждый день он таскал девчонок по многочисленным туристическим тропам и смотровым площадкам, чтобы к вечеру его суженая валилась с ног, не думая о близости.

Даже в отпуске Болконский продолжал работать. Он проводил совещания и онлайн конференции, раздавал указания и контролировал ситуацию на рынке, а потом, ближе к ночи, с замиранием в сердце изучал свой электронный ящик.

Но интересовало его совсем не падение цен на акции. Наклонив голову к плечу, Болконский с жадностью рассматривал присланные помощником за день фотографии. Ему хотелось знать, чем она сегодня занималась, куда ходила, пила ли кофе возле "их" ларька в парке. В такие минуты он бесился, осознавая свою слабость, толкал ноутбук, и, не выключая компьютера, грубо закрывал его крышкой. Стас мучил себя, не позволяя, того, чего так хотелось. С этой, упавшей с дерева, все ощущалось слишком сильно, чересчур остро. Мерзавка резала его тонким лезвием, когда царапина едва заметна, а хлещет из раны, как положено.

Этими снимками он сам себя ранил снова и снова, прокручивая в памяти то, как жарко и вкусно было к ней прикасаться, целовать..., а какой горячей была реакция её тела!!! Даже сама мысль об этом возбуждала его до чертиков, делая невероятно твёрдым...

Вокруг Добровольской снова крутился Артём, и Болконский жалел, что они не в кино, и нельзя просто отдать приказ, чтобы его прибили. Нет, не убили, а именно слегка прибили, а потом закатали живьем в асфальт с помощью огромного асфальтоукладчика.

Между ним и Яной также случился поцелуй, инициатором, конечно же, выступила она, а Стас ответил, потому что это было единственно правильным решением. И ужас заключался в том, что вышло просто кошмарно. Губы Яны оказались сухими, перед глазами встала чёткая ассоциация с безвкусным бульоном, который долго кипятили и забыли посолить. Болконский старался, но не мог не сравнить это с поцелуем страстной охотницы, что облизывала его рот с отчаянным сладким безумием... А её губы при этом так упоительно пахли зрелой сочной малиной, его самой любимой ягодой.

Стас не хотел вспоминать, но эти проклятые мысли лезли сами, будто были живыми, напоминая толпу жутких, перебирающих лапами сороконожек, что ползут отовсюду, окружая, норовя проникнуть во все щели.

Как конченый наркоман, Болконский пялился в экран, каждый день, как по расписанию, он спешил в номер, тайком возвращаясь за новой дозой.

Так почему же его до сих пор не отпустило? Хотя должно было бы, потому что прошло уже больше десяти дней, а Стас ведь тогда её даже не трахнул, хотя основательно изучил руками женское тело. От этого воспоминания, когда они так необходимо и как-то очень правильно касались друг друга, возникла мощная волна возбуждения... Но Стас не имел права думать о Добровольской с её хитроумным бизнесом, поэтому он запрещал себе вспоминать глаза, губы, карамельные соски и великолепный на ощупь зад мошенницы. Только вот запрещать получалось всё хуже и хуже! А Яна..., чем больше с ним заигрывала Яна, тем сильнее Стас хотел Алину. Особенно, когда их разделяла чертова куча километров.