Охота на белого оленя

Ближе к опушке они шли уже крадучись; Волчок нервно шевелил ноздрями, держа ладонь на рукоятке ножа — тут пахло кровью, порохом, смертью.

Заслышав посторонний звук, он крепко схватил Эву за локоть.

— Что?! — встрепенулась она.

— Тсс… — Волчок вглядывался в заросли, немного скаля клыки. — Там кто-то есть… Чужой. А… вон он — лежит.

Здоровенный Пес лежал на боку, редко и тяжело дыша; обметанный кровью сухой язык вывалился из пасти. Ран видно не было — должно быть, в горячке погони он слишком оторвался он своих и его крепко приложили чем-то тупым.

— Отойди и отвернись, — велел Эве Волчок, доставая нож.

— Нет, нет, — она растопырила руки, заслоняя Пса, — так нельзя! Он еле живой!

— А будет совсем неживой, — отстранил ее Волчок, но она повисла на нем, отгибая руку с ножом; боролся Волчок с опаской — не поранить бы девку.

Странно стало Волчку, как горячим его обдало — ни одна волчушка так тесно к нему не жалась, не дышала так близко в лицо; холодная, черная злость на полудохлого Пса и власть зажатого в руке ножа над мыслями дрогнули, расклеились, размякли — от неловкости и непонятного испуга он стал пятиться, чтобы отстраниться от Эвы.

— Пусти, ты…

— Не пущу! Это подло — бить безоружного!..

— А как они нас?!

— И ты — вроде него стать хочешь? Тогда и меня давай тоже, ну?!

Эва так и перла на нож, тянулась к нему горлом — будто Пес ей родня!.. резать Волчку расхотелось — девчонка ему настрой перебила.

— Тьфу, полоумная!.. — ворча, Волчок опустил руку. — Ну, та — щи его

— все равно сдохнет!

— Помоги мне, — Эва подхватила Пса подмышки, но поняла — тяжеловато для нее одной.

— Еще не хватало!

— Да помоги же!

— Совсем очертенела… — помотал башкой Волчок, но послушался.

Расстались они хмуро, вполголоса облаяв друг дружку — Волчок посулил ей медаль от принца за спасение волкодава, и Эва тоже что-то зря съязвила насчет кровожадности — однако напоследок Волчок ее окликнул:

— Э, гринпис, держи на память…

— Это — что? — взяла она гладкую гнутую железячку, которую Волчок извлек из набитого всяким хламом кармана.

— Отмычка, — буркнул Волчок, показав ей спину. — Пригодится в жизни…

Пес, за все это время не проронивший ни слова, отследил полуприкрытыми глазами путь отмычки в карман Эвиных джинсов — и сомкнул ресницы.

— Фляжку оставь, — попросила Эва.

— Да на, подавись! — швырнул Волчок флягу; на кого он был зол сейчас и почему, и была ли это злоба — он и сам не понимал.

Пес дернул губой, когда в пасть ему полилась струйка воды.

— Идти сможешь? — кое-как дав Псу напиться, спросила Эва. — Ты очень тяжелый…

Он напрягся, крупно дрожа, чуть приподнялся — и не удержался на трясущихся ногах.

— Плохо дело, — Эва села рядом. — Ну, дотащу тебя как-нибудь.

— Зря… — прохрипел Пес.

— Что?

— Зря ты… не дала добить. Не жилец я. Откобелился…

— Перестань, — нахмурилась девчонка. — Тебя вылечат, вот увидишь.

Пес закашлялся — она не сразу поняла, что это горький смех.

— Плохо ты… охоту знаешь. Я… был нужен, пока здоров… а теперь я падаль… Усыпят уколом — и все…

— Я не позволю!

— А… тебя не спросят. Да ты… не плачь. Не о чем… Как… у вас говорят — собаке собачья смерть…

Пес медленно, со стоном, выгнулся — что-то разорванное внутри сочилось кровью, спирая дыхание.

— Э… слышь… отмычку спрячь за щекой…

— За… чем? — слезно моргнула Эва, придерживая ему голову.

— Тебе говорю — спрячь, — глаза Пса заволакивало мутью. — Потом спасибо скажешь. Ты… погладь меня.

Под движения ее руки Пес словно придремал тихонько — и скоро совсем заснул. Эва не сразу это заметила, и все гладила — пока пока не догадалась приложить ладонь к его груди.

Лес не склонил над ним ветвей — недостоин скорби тот, кто за еду служил врагам и с гордостью носил ошейник.

* * *

Солнце шло к закату, и под кронами Леса стала накапливаться предвечерняя мгла — огней сегодня не зажигали, соблюдая светомаскировку.

Олень у родника беседовал с ушастыми Нетопырями, Совами и Змеиным родом теми, кому предстояла ночная работа. К сумеркам оживились все лесные разведчики и диверсанты — под кустом хмурые Кроты обсуждали планы подкопов и совещались Ежи, а Рысь шипел на Рысю:

— Я говорил тебе — сиди дома? Говорил?

— Сам сиди, — шипела в ответ подружка. — Тоже — выискался самец на мою шею!.. Покомандуй еще!..

В семейство кошачьих вклинилась бой-деваха Росомаха, которой черт не брат — в черном комбезе, голова замотана платком, прямо ниндзя — и приобняла окрысившихся Рысей:

— Та-ак, нет ласки без таски? кошки дерутся — котят хотят? О чем лай, мяуки?

— А, вот и мать-Росомаха подвалила! И с ножом, как на танцы, — Рысь обрадовался поводу прервать склоку с когтистой лапулей, от которой уступки только смертным боем добьешься.

— С чем еще ходить?! Турьи морды и волчары все винтари захапали!.. Как шеф? — спросила она уже тише и доверительно.

— Шеф у нас кремень, — вздохнул Рысь.

— И на последний их свист не сорвался?

— Ни-ни. Как на замок заперся и ключ выкинул. Но по глазам видно…