Охота на Ботаника!

— Кстати, я тут кое-что узнал о Корсак в одном клубе, вдруг тебе пригодится. Говорят, что ее бывший — настырный тип и намерен ее вернуть. Само собой, парень упакован и при деньгах — ну да это ясно, когда речь идет об Агнешке. Он все время таскается поблизости, а заодно и ее подруг через постель тестирует ей назло. И вот я подумал: а может, она ему мстит, потому и с тобой связалась? Вдруг они оба чокнутые мазохисты?

Это было похоже на правду, вот только никак не объясняло, почему же именно я?

На поле перед нами футболисты провели угловой, разыграли классную передачу, два нападающих вышли к воротам, и мы оба напряглись в ожидании гола…

— Че-ерт! Мазила! Не-ет! Ну как можно так про**ать момент! — Трущобин вскочил на ноги и от досады сплюнул себе под ноги, когда мяч пролетел выше штанги ворот и ушел за границы поля.

Откричавшись, парень снова сел на скамейку и бросил равнодушно, продолжая наблюдать за игрой:

— Я его видел в клубе «Паутина»— этого типа. Мажор, смазливая рожа и на пару лет старше нас. Но если честно, то они с Корсак здорово друг другу подходят, — Родион, обернувшись, не без удовольствия усмехнулся: — Уж извини, Морозов!

Да плевать! Меня никоим образом не касалась прошлая жизнь Корсак.

Впрочем, и настоящая тоже.

— Так ты меня за этим звал? — а вот голос неожиданно и заметно похолодел. Должно быть, выглядел я перед Трущобиным полным придурком, который и сам прекрасно знает, кому он пара, а кому нет, но при этом вовсю целуется с Агнией. — Чтобы рассказать о мажоре? Окей, я услышал, но, если помнишь, просил тебя о другом узнать.

— Нет, не за этим.

Родион отвлекся от игры и достал из кармана купюру в пятьдесят евро. Зажал между пальцами, глядя на меня.

— Вот эти деньги, братан, — сказал по-панибратски доверительно, — мы с Жилиным получили за то, что ты вчера сходил на свидание. На одно свидание, друг! А можем получить в четыре раза больше, сечёшь?

— Не совсем, — я, и правда, не уловил, к чему он ведет.

— Она хочет тебя.

От неожиданности я опешил.

— Кто?

— Контора по парням, конечно! — удивился Трущобин моей недогадливости. — И хотят на вип-условиях! Не знаю, как тебе удалось втереться в доверие к клиентке, Морозов, но она оценила тебя так высоко, что менеджер еще вчера оборвала мне телефон с просьбой найти светловолосого парня Антона и привести к ним. И это при том, что фирма никого не берет со стороны, заметь! У них свои проверенные люди!

Ясно.

— Нет, — я решительно мотнул головой. — Хватит с меня и одного вечера. Развлекать незнакомых девушек — совсем не то, чего я хочу. Мне это предложение не интересно.

Родион с пониманием кивнул.

— Я так им и сказал, что ты откажешься. Был уверен почти на сто процентов. Хотя, конечно, жаль деньги терять, они на дороге не валяются, но хозяин — барин. — Он вздохнул и спрятал купюру в карман. Посетовал вслух: — Везет же некоторым умникам, и чего они кобенятся? Не пойму

Мои двести евро лежали дома, пора было думать о визе и перелете, и я вновь всерьез озадачился, где бы заработать. Той суммы, что уже удалось собрать, мне ни на что не хватало. Оставалась одна надежда — курсовые и рефераты.

— Я не могу, Трущобин. Деньги мне очень нужны, но такой способ заработка не для меня, пойми. Если кому-то нужна курсовая — обращайся, сделаю. А здесь я пас.

— Да ладно тебе! — возмутился Трущобин, позабыв о футболе. — Какие мы чистые и правильные! Можно подумать у тебя честь покупают! Ты забыл, что по дороге к цели главное не путь, а результат? Кому сегодня интересны неудачники, пусть и моралисты? Победа всегда оправдана, сам знаешь! Мне Жилин рассказал о твоем проекте. Ну, не поедешь ты в свою Канаду, останешься гордо грузить почту, и кому от этого будет лучше? А если у девчонки богатые родители, то почему бы и не заработать? Да ты хоть в курсе, что у нее после свидания с тобой прогресс наметился, — Родион покрутил ладонью у виска, — в этой, как его, в психике! Вот и хочет продолжить эксперимент! Две тысячи евро за две недели разговоров и прогулок, где ты еще такую лафу найдешь, Морозов? Ну, или три недели, я не помню точно…

Мои моральные принципы заткнулись, а мечта расправила крылья.

— Сколько?! — этих денег мне точно хватит, чтобы вложиться в поездку и перелет.

— Точнее, две тысячи пятьсот. Как договоришься.

Я жадно сглотнул — даже и не подозревал, что я такой корыстный.

— И что я должен буду за них сделать?

Трущобин рассмеялся.

— Вот так бы сразу, парень! А то правильный какой нашелся!

Я тоже окрысился.

— Тебе не понять, Родик. Мечтой не торгуют, но ради нее отдают любые деньги. В моем случае я готов отдать себя — частично, если это позволит мне уже этим летом услышать лекции известных физиков — Голдмана и Янга. Я их работы два года изучаю и, поверь, у меня есть, что им сказать.

— Ну, так возьми и скажи! А на все вопросы тебе не я, а контора ответит. А мне, знаешь ли, свой процент терять не хочется. У меня, может, тоже голубая мечта есть!

— Голубая?!

— Ну, или розовая. Да чего ты к словам прицепился, Морозов? Лучше идём отсюда!

— А как же футбольный матч?

Мы встали со скамейки, и Трущобин отмахнулся: