Охота на черного ястреба

Далее Сокольников продолжать не стал, а просто взял одну из спичек и, казалось, с силой вогнал её под ноготь среднего пальца полковника. Тот закричал так сильно, что даже скотч не заглушил жуткий крик страха и нестерпимой боли. Правда, следовало сказать, что Сокольников только имитировал пытку. Он всего лишь на миллиметр втиснул спичку под ноготь полковника, но и этого было вполне достаточно, чтобы начальник охраны всё нам рассказал. Обычно люди, сами пытающие других, не терпят даже самой незначительной боли, являясь, по существу, трусами и мерзавцами. Полковник Халил был человеком именно из такого разряда, вернее сказать, не человеком, а существом.

— Я скажу, скажу! Я всё скажу! — сразу же, как только со рта сорвали клейкую ленту, начал торопливо, сильно дрожавшим голосом говорить начальник охраны.

Полковник сдержал слово. Через полчаса езды по узким переулкам города мы подъехали к небольшому двухэтажному строению. Оно такое одно возвышалось среди убогих низких хижин и маленьких лачуг.

— Халил, не вздумай дурить! Сразу пристрелю! — предупредил я нашего пленника. Он кивнул в знак того, что понял. От стены дома тем временем отделилась тень и направилась к машине. В темноте громко лязгнул затвор. Полковник глухо крикнул что-то на местном наречии, и я увидел, как человек, шедший к нашему автомобилю, опустил ствол автомата. Мы с полковником подошли к охраннику. Халил о чём-то с ним поговорил, тот развернулся на месте и направился к дому. Сокольников по моему сигналу спрыгнул из кузова на землю и двинулся следом. Впереди шёл охранник, за ним — я и затем полковник Халил. Димке же предстояло следовать в конце, сколько бы человек впереди него ни находилось. Он всегда был замыкающим, а это место в нашем отряде специального назначения отводили самым толковым, подготовленным и надёжным бойцам. Почему? Да ведь именно замыкающий контролирует передвижение всех и, стало быть, страхует своих товарищей на случай внезапного нападения.

Всё шло как обычно. Небольшая заминка произошла перед тем как войти в здание. Начальник охраны чуть нарушил порядок передвижения. Когда мы были в метре от дверного проёма, полковник Халил неожиданно на полшага обогнал меня, затем резко оттолкнул в сторону шедшего впереди охранника и что-то на непонятном нам языке крикнул в темноту открытой двери. Его попытка ударить меня ногой оказалась неудачной, я успел отскочить в сторону.

Паники или замешательства не было, но маленькая задержка возникла, а этого времени как раз и хватило начальнику охраны, чтобы сделать один шаг и скрыться за дверью. Мне стало понятно, что нас разделяет всего мгновение от смерти, ибо я услышал, как в темноте коридора лязгнули затворы.

«Сейчас начнут стрелять!» — мои мысли в тот момент были только о Сокольникове, ведь это он через секунду примет своей грудью первые пули из тёмного зева открытой двери. Я нисколько не сомневался, какой приказ отдал Халил своим подчинённым. Надо было что-то срочно предпринимать.

Охранник, которого полковник оттолкнул в сторону, ударившись об угол дверного проема, вначале немного опешил, но затем быстро пришёл в себя. Он уже начал поднимать ствол автомата. Я даже увидел почти в кромешной темноте, как его палец начинает давить на спусковой крючок. Вот сейчас пройдут какие-то доли секунды, и его автомат изрыгнёт длинную очередь пуль, которые изрешетят меня, а моего друга убьют те, кто будет стрелять из дома.

Решение созрело мгновенно. Оно даже обогнало мысль. Я действовал, не думая, чисто механически, но однако успел схватить левой рукой охранника за шиворот, резко дёрнуть на себя и затем развернуть его так, чтобы он своим телом закрыл дверной проём. Нужно сказать, мне удалось совершить этот сложный манёвр очень удачно и весьма вовремя, так как только охранник оказался между Сокольниковым и дверью, из коридора начали стрелять. Пули с чмокающим звуком входили в человеческое тело, сыгравшего роль щита.

Однако охранник не только прикрыл Димку и спас его и меня от гибели, но опять-таки оказал нам помимо своей воли ещё одну очень важную услугу. Ведь, умирая, охранник продолжал давить на спусковой крючок. Сработал, как говорится, обычный посмертный рефлекс. Нервные рецепторы закончили то, что человек начал делать ещё при жизни. В течение тех считанных секунд, что я держал уже мёртвого бандита перед дверью, его автомат продолжал стрелять. Из коридора до моего слуха донеслись крики, стоны, какой-то грохот и шум. Мне стало понятно, что там есть раненые и убитые. Тем временем Сокольников в два прыжка оказался у машины и занял место за пулемётом.