Охота на дьявола

Отец откинулся на спинку, отчего кожаное кресло заскрипело, и выпил еще вина. Несколько мгновений мы сидели в уютном молчании, глядя друг на друга. Это не было неприятно. В углу трещал огонь, вокруг витали ароматы кожи и сандалового дерева. Так уютно и приятно просто снова сидеть с отцом. Наконец он глубоко вдохнул, похоже, приняв решение. На его лице было невозможно что-либо прочитать.

– Пригласи, пожалуйста, Томаса.

– Сэр? – спросила я, с отвращением услышав волнение в голосе. – Вы же согласитесь?

– Возможно.

Меня охватило облегчение. Чуть не упав с кресла, я вскочила и обняла отца за шею.

– Спасибо! Большое спасибо, отец!

Он прижал меня к себе, посмеиваясь.

– Ну-ну, дитя. Повремени с благодарностями. Давай сначала выслушаем, что скажет твой мистер Кресуэлл.

Глава 10. Доставка тела

Коридор бабушкиного дома

Пятая авеню, Нью-Йорк

22 января 1889 года

Я прокралась в приемную и приоткрыла дверь. Томас стоял перед гостиной, расправив плечи, словно готовился к бою. Полагаю, это и была своего рода битва – ему предстояло сражаться за мою руку против отца, который пока что не желает ее уступать. Я призвала все свое самообладание, чтобы не подойти к нему. Он казался настроенным решительно, но то, как он смотрел на закрытую дверь, выдавало его волнение. Мало что могло сбить с Томаса спесь, хотя присутствие моего отца, очевидно, с этим прекрасно справилось. Я уже просила отца, и теперь очередь Томаса бороться за нас обоих.

Из-за угла вышел дядя с фартуком в руке.

– Привезли тело. Я оборудовал для вскрытия каретный сарай. Собери инструменты и немедленно иди туда.

У меня вспыхнули щеки, когда Томас вытянул шею в нашем направлении. Вот и вся скрытность.

– А вы… это не может подождать? – Я махнула на комнату, в которой наконец исчез Томас. Дядя прекрасно знает, что происходит и как это важно. – Томас…

– Тратит время на сердечные дела, когда у нас есть более важные обязанности. – Его глаза предупреждающе сверкнули. – Не напоминай мне о его ложных приоритетах. Если вы не пересмотрите свои цели, я исключу вас обоих из участия в этом деле и в любых будущих делах. Вы ведете себя как безумно влюбленные юнцы, а не как серьезные студенты судебной медицины. Отложите личные дела на свободное время.

С этими словами он пронесся мимо меня и захлопнул входную дверь. Я прикусила губу и бросила еще один взгляд на приемную. Так хотелось пойти за Томасом и узнать, что же решил отец, но дядя прав. Это дело самое важное в моей жизни. Если Джек-потрошитель жив, мне нужно внести ясность, прежде чем вести дальнейшие разговоры о свадьбе и любви.

Я велела вынести из дома мою медицинскую сумку и отправилась в каретный сарай, где ждало новое тело со своими секретами.

* * *

– Сосредоточься! Сколько весит левая почка? – спросил дядя, чуть ли не рыча.

На нашем импровизированном столе для вскрытия лежала очередная молодая женщина – безмолвная, в отличие от улицы, приглушенный шум которой доносился в каретный сарай. Однако меня отвлекали не только деревянные колеса, громыхающие по мостовой, и еще одно растерзанное тело. Ужасно болела нога. Я сняла пальто и перчатки, чтобы не мешали работать, и страшно замерзла. Пока я взвешивала орган, у меня стучали зубы, а дыхание вырывалось маленькими белыми облачками.

– С-сто шестнадцать г-граммов, сэр.

Дядя переключил внимание со вскрытого тела на меня и сразу заметил дрожь, которую я больше не могла скрывать. Тяжелое бархатное платье угольного цвета с алой отделкой было достаточно теплым, чтобы сидеть в помещении с чашкой горячего чая и хорошей книгой, но в Нью-Йорке стоял январь, и погода была такой же коварной, как и убийца, оставляющий трупы, словно снежинки, по всем трущобам.

– Гривс! – крикнул дядя бедному конюху, которого подрядил для этого ужаснейшего задания.

Юноша появился в дверном проеме, украдкой бросил взгляд на убитую женщину и позеленел.

– Разожги огонь. Но имей в виду, не очень жаркий. Мы же не хотим ускорить разложение тела, верно?

Юноша покачал головой, теперь он был не просто зеленым – казалось, его вырвет при одной мысли о гниющем трупе в каретном сарае его госпожи. Трудно было понять, боялся ли он мою бабушку или тело жертвы. Он уже нездорово побледнел, когда дядя попросил его убрать все три бабушкиных экипажа и поставить на их место стол для вскрытия. Может, он боялся, что, когда бабушка это обнаружит, он сам станет одним из тех покойников, которых мы режем.

– А потом проваливай!

В соседнем строении негромко ржали лошади, топая то ли одобрительно, то ли раздраженно, когда юноша добавил угля в затейливую железную печку в углу. Бабушкин особняк был роскошен для городского жилища – в нем были конюшня и каретный сарай. Огонь не сильно согрел место, где мы работали. Земля по-прежнему с удовольствием посылала под мои юбки волны холодного воздуха. Я размяла занемевшие пальцы, зная, что от меня не будет толку, если они останутся окоченевшими, как у трупа.

– Готова? – спросил дядя, поджав губы.

– Да, сэр.