Охота на Динозавра

Именно это разделение зубов (по видам? по типам?) отчего-то оказало на Быстрова такое сильное воздействие, а отнюдь не то, что они были человеческие. Видимо, к чему-то подобному он был подспудно готов, памятуя о рассказе брата Марины и металлических коробках, которые тот забирал в стоматологических поликлиниках. Вывод напрашивался давно, но он казался настолько нелепым, что спецагент отмахнулся от бредового предположения, как от назойливой мухи. И вот теперь он воочию убедился, что порой самые невероятные догадки находят подтверждение в реальной действительности.

Лисичкиной тоже было не по себе. Ее била мелкая дрожь, и Матвей понял: чтобы успокоить девушку, он должен показать себя выдержанным и целеустремленным, иначе мелкая дрожь перерастет в крупную, Марина перестанет что бы то ни было соображать, и из помощницы станет обузой.

Он оторвался от зловещего зрелища, взял стул, установил его перед испуганно молчащей троицей и сел, пристроив «шмайссер» на коленях.

– Говорить будем?

– Вы не имеете права! – сорвался на фальцет хлюпик в халате. – Кто вы такой?

– А ты у них спроси, – благожелательно посоветовал Быстров. – Они объяснят.

Хлюпик сжал губы в узкую белую полоску и не спросил. А спросил бы, Мордатый и Скотница вряд ли удостоили его ответом, поскольку были всецело поглощены собой и своим отношением к спецагенту. Мордатый угрюмо зыркал исподлобья, вероятно, сожалея, что не рискнул броситься на противника до того, как ему связали руки. Лжемедсестра кривила ярко накрашенный рот; в ее глазах читалась такая лютая ненависть, что становилось понятно: эта ничего не скажет, разве что под пыткой.

Пытать Матвей никого не собирался, чем разительно отличался от Скотницы и Мордатого, которые, судя по всему, были большие доки в этом деле. Он вспомнил, как лжемедсестра бестрепетно всаживала ему в десну иголку шприца со снотворным; припомнил, с каким мечтательным сладострастием щелкал плоскогубцами Мордатый, расписывая, как будет вырывать ему ногти… Нет, истязать их он не будет, нечего становиться на одну доску со всякими подонками, пусть те и заслуживают какой-нибудь немудрящей пытки. Обойдется он и без рукоприкладства. Он только попугает чуть-чуть.

Верно определив слабейшее звено в цепи, Матвей ухватил хлюпика за отвороты халата, притянул к себе.

– Что ты – ты! – здесь делаешь?

– Я лаборант, – взвизгнул человечек. – Отпустите, пожалуйста, развяжите, я все расскажу.

Быстрова такой вариант не устроил, и он предложил компромиссное решение:

– Сначала рассказ, а уж потом на волю. – Подумал и добавил: – Может быть.

Хлюпик моргнул. Дернулся кадык на тонкой шее. Очевидно, и то и другое означало согласие, однако для убедительности лаборант еще и кивнул. Еще бы ему не согласиться, выбора у него, по сути, не было.

– Что вас интересует?

– Зубы! Зачем они тут?

– Мы их перерабатываем. Получаем из пульпы ифлон-647. Это такой фермент. Способствует омоложению.

– И сбываете его на Запад?

– Это меня не касается, – тут же заявил хлипкий химик. – Мое дело: вытяжка, горелки, реторты…

– Ладно, замнем для ясности. – Спецагент как бы нечаянно поправил автомат. Теперь его ствол смотрел в живот человечку в халате. – Где логово Динозавра? Или для тебя привычнее Кальмар? Только про квартирку на Октябрьском поле баки забивать не надо. Где настоящее логово, где его с поличным взять можно? Где он кассу держит?

– Не знаю никакого Динозавра! И Кальмара не знаю.

– Врешь?

– Вот вам крест! – Лаборант наверняка перекрестился бы, не будь его руки стянуты за спиной. – Честное слово! – выпалил он, подыскав подходящий эквивалент крестному знамению.

– Верю. – Быстров повернулся к мордатому Степану. – Где Кальмар?

Мужик шумно засопел носом и не проронил ни звука.

– А вы как? – обратился спецагент к Скотнице. – Тоже язык проглотили?

– Гад! – выплюнула та, обрызгав Мордатого капельками слюны. До Матвея слюна не долетела. – Слова от меня не дождешься, сыскарь! Что б ты сдох!