Охота на дракона (сборник)

Не задан напрямую вопрос о зависимости будущего от нашей сегодняшней жизни, от воли и разума тех, кто вершит историю, решает сегодня проблемы быть или не быть в земном масштабе.

Но герои книг последователей русской фантастической прозы — это воплощенная надежда авторов на наш сегодняшний здравый смысл и добрую волю.

Анатолий Шишкин АНТИУТОПИЧЕСКИЕ ПРОГНОЗЫ И НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

(о некоторых тенденциях современной западной литературы о будущем)

“Кто не понял прошлого, тому суждено пережить его еще раз” — гласит древнее изречение. Можно утверждать, что именно эта мудрая мысль, в том или ином ее истолковании, пронизывает и объединяет огромное число порой столь разных по духу и стилю произведений; которые обобщенно называют литературой о будущем — будущем какой-то страны или всей Земли, человечества или вселенной. Отталкиваясь от дня вчерашнего и сегодняшнего (который завтра станет вчерашним), эта литература показывает день завтрашний, неизбежно возникающий как их продолжение.

На Западе во второй половине XX века такая литература ярче всего представлена в жанрах научной фантастики (в разных ее аспектах: технологическом, социальном и др.) и антиутопии. Границы между этими жанрами весьма условны, но все же зримы, как и принцип изображения картин будущего, отмеченного “родимыми пятнами” прошлого. В последние десятилетия эти различия становятся еще более расплывчатыми — научная фантастика смыкается с антиутопией. Возникнув в свое время на волне расцвета науки, фантастика сегодня нередко утрачивает дух оптимизма и веру в разум, традиционно присущие классическим произведением этого жанра. Со времен Жюля Верна и Герберта Уэллса фантасты, очерчивая будущее, неизбежно несущее печать прошлого, верили в конечное торжество гуманизма и прогресса. Они верили в “дивный новый мир” в исконном смысле этого шекспировского образа, где трагические ошибки и заблуждения человечества преодолены. И сегодня такие крупные западные фантасты, как Артур Кларк или Айзек Азимов верны этому миросозерцанию. В то же время многие писатели, особенно с 70-х годов, проникшись вселенским пессимизмом XX века — века двух мировых войн и Хиросимы — все чаще в своих научно-фантастических и космических экспериментах и прогнозах смыкаются с самыми мрачными антиутопистами — теми, которые, негативно оценивая результаты и пути научно-технического прогресса и сомневаясь в прогрессе социальном, изображают лишь такое будущее, где прошлое не понято и не преодолено, а значит, в той или иной форме, переживается человечеством вновь и вновь79.

В советской критике существует мнение, что большинство фантастов традиционного направления (англо-американских, по крайней мере) так или иначе следуют либо строго научному предвидению будущего, у истоков которого стоял Жюль Верн, либо развивают традиции социальной фантастики, восходящие к Герберту Уэллсу. Первые стремятся проанализировать противоречия и предсказать пути научно-технического прогресса, возможности разума и науки. Вторые же в гиперболизированных формах проецируют в будущее тенденции и противоречия современного западного общества, отталкиваясь от его сегодняшних социально-экономических и политических проблем. Произведения фантастов именно этой ориентации типологически близки жанру утопии и антиутопии.

Известный английский социолог и теоретик литературы Реймонд Уильямс в статье “Утопия и научная фантастика” весьма тонко подметил разницу между научной фантастикой и утопией (в негативном варианте — дистопией; этот термин часто употребляется в западном литературоведении, наряду с термином “антиутопия”). Он считает, что изображение нового, суперсовременного ада или рая часто встречается в научной фантастике. Но оно коренным образом отлично от изображения действительности в утопической литературе. Научная фантастика изображает принципиально иные формы жизни на Земле или в космосе, иные формы или более высокие ступени земной цивилизации и ее контакт с другими мирами со всеми последствиями этого процесса. Утопия же или дистопия имеет дело прежде всего с социальными и моральными изменениями в существующем мире, спроецированными в будущее.

Возможно, это определение не всеохватно, но в нем более или менее точно подмечены основные черты жанра, обнаруживаемые, в частности, в творчестве тех писателей-фантастов и антиутопистов, о которых пойдет речь.