Охота на духов

Он почувствовал, как в ногу ему впивается материнский рожок с охрой. Но рожок был пуст и ничем не мог ему помочь.

И все же…

Ценой своей жизни его матери удалось заключить договор с Великим Духом. И в обмен на ее жизнь Великий Дух сделал Торака особенным, подарив ему блуждающую душу. Этим драгоценным даром он обязан своей покойной матери и ради нее должен – пусть даже в самый последний раз! – своим даром воспользоваться.

Смахнув со лба крупные капли пота, Торак крикнул Пожирательнице Душ:

– Ты думаешь, что заполучила меня? Ты уверена, что я не смогу до тебя добраться? Нет, ты ошибаешься! – От страха голос его звучал особенно громко и пронзительно.

Взобравшись на выступ в виде торчавшего вниз клыка, Торак устроился в развилке, и теперь, хотя ноги у него и болтались в воздухе, собачьей стае было до него никак не добраться. Сняв ремень, он привязал им себя к скале, вытащил из мешочка со снадобьями черный корень, выпрошенный у Саеунн, и быстро сунул его в рот.

Боль тут же острыми когтями впилась в его нутро. Он громко вскрикнул… и услышал собственный голос, ставший теперь совершенно неузнаваемым: это был хриплый, скрежещущий голос Эостры, призывающей Неупокоенные Души!

Ее глазами сквозь щели, прорезанные в маске, Торак видел собственное бесчувственное тело, лишившееся своей блуждающей души и отчего-то казавшееся ему серым. Впрочем, серым казалось ему и пламя на алтаре, и все вокруг – кроме холодной красной сердцевины огненного опала.

В глубинах холодной как лед души Эостры Торак предпринимал отчаянные попытки подчинить себе злую колдунью. Он надеялся заставить ее разбить магический камень. Но преодолеть ее сопротивление так и не смог. Души Повелительницы Филинов оказались значительно сильнее, чем у тех существ, в которых он до этого вселялся. А ее могучая воля останавливала любые его попытки; ему казалось, что она и его самого сейчас превратит в камень. В том-то и заключалась великая сила Эостры: она ни от чего не испытывала ни удовольствия, ни боли; в ее душе не было никаких иных чувств, кроме желания жить вечно. Воспитанные ею токороты были не замученными детьми, в тела которых она вселила злых духов, а ее могущественным оружием, которое она создала только для того, чтобы воплотить в жизнь задуманное. И эти жуткие псы тоже были всего лишь ее оружием; и теми и другими она намеревалась воспользоваться, а потом попросту отшвырнуть в сторону за ненадобностью, точно сломанный кремневый наконечник. И жалкого мальчишку на скале Эостра воспринимала всего лишь как вместилище той силы, которую она страстно желала заполучить; нужно было только уничтожить это вместилище и самой обрести вожделенное могущество. Да, в душе Эостры царило истинное зло, зло в чистом виде, и было оно таким холодным и мертвящим, что душа Торака, казалось, тонула в нем…

Эостра снова умолкла. И токороты перестали греметь костями.

Воцарилась полная тишина. Та, Что В Маске набросила на горевший костер покрывало из шкур, и огонь потух. И в воцарившейся темноте вновь послышался голос колдуньи:

О Тенрис, скользкий, как тюлень… и самый хитрый!

Тебя я призываю!

В пещере вдруг стал слышен плеск морских волн, за алтарем сгустился дым – и в этом дыму возникла человеческая фигура. Глазами Пожирательницы Душ Торак видел некогда красивое, а ныне почти уничтоженное временем лицо мужчины, слышал его голос, плавный и сильный, как вздохи Моря…

Я Тенрис, и я пришел.

Продолжая монотонно бормотать заклинания, Та, Что В Маске приподняла шкуру над костром, и вверх тут же взвился густой клуб дыма, вспыхнуло яркое пламя. А она снова притушила огонь и выкликнула:

О Тиацци, могучий, как дуб… и самый сильный!

Тебя я призываю!

Зашелестела листва. Из-за алтаря выдвинулась и нависла над всей пещерой огромная тень.

Я Тиацци, и я пришел.

А Эостра снова запела. И вновь оживила огонь на алтаре, дав ему глотнуть воздуха. И продолжила призывать духов:

О Неф, подобная летучей мыши…

Как ты быстра и как загадочна!

Тебя я призываю!

Зашуршали кожистые крылья. За алтарем взвился вихрь каких-то светящихся точек, и в нем возникла фигура хромой Пожирательницы Душ.

Я Неф, и я к тебе явилась.

Блуждающая душа Торака, скорчившись в мозгу Эостры, была способна лишь наблюдать, как колдунья призывает Неупокоенных Мертвых, обладая теперь полной властью над ними, ибо души их были связаны могуществом огненного опала.

И Торак сумел разглядеть в темной душе Эостры то, в чем она видела свою главную цель, конец своих великих свершений: «В Горах и во Льдах, в Лесу и на Озере, на морском берегу и на островах племена в смертельном страхе склоняются перед Эострой, которая отныне правит и живыми, и мертвыми… Перед Эострой, что живет вечно…»

Да, теперь Эостра стала неуязвимой. И Торак понял, что все его усилия, потраченные за три долгих года, были напрасны.