Охота на духов

Филин Эостры вдруг сорвался с места и ринулся на пришельца. Тот отмахнулся от хищника топором. Походка у него, впрочем, была несколько неуверенной. Драные шкуры, прикрывавшие тело, хлопали по тощим ногам. И Ренн прекрасно знала: будь она поближе к нему, то, конечно же, увидела бы и его отвратительную, грязную и спутанную бороду, и струйку слюны, стекающую изо рта… Она бы увидела все его мерзкое одноглазое лицо, загрубевшее, как древесная кора…

Седьмой Пожиратель Душ! А ведь Ходец именно на это намекал им еще во время их первой встречи! Говорил, что и сам был очень мудрым, пока кремень его не ударил…

— Наррандер умер, — проскрипела скрытая клубами дыма Эостра. — Он погиб во время великого пожара.

— Погиб другой! — проревел Ходец. — Который должен был остаться в живых!И Ходец сейчас со всем этим покончит!

— Никто не может помешать Той, Что В Маске.

Ходец взревел и бросился к каменному алтарю, но добраться до него не сумел и резко затормозил на самом краю той жуткой трещины в полу, которая, как теперь понимала Ренн, очень широка и глубока. Перепрыгнуть через нее Ходец не мог.

— Он должен был остаться в живых! — взвыл Ходец, и в голосе его была такая боль, что вся пещера, казалось, наполнилась ею.

И тут Ренн заметила на выступе, прямо над головой у Ходеца, маленькие сгорбленные фигурки токоротов. В полном отчаянии она прицелилась; Дарк тоже вложил камень в пращу, но оба почти сразу опустили оружие: увы, токороты были слишком далеко от них.

— Осторожней! Они у тебя над головой! — в один голос крикнули Ренн и Дарк.

Ходец глянул вверх, и тут в него полетел первый камень. Он упал на колени. Второй камень заставил его распластаться на земле у самого края трещины. Топор, вылетев у него из рук, исчез в пропасти, и через некоторое время снизу донесся негромкий всплеск воды. Теперь Ходец лежал ничком и не двигался, и Ренн казалось, что никогда еще она не ненавидела Эостру так сильно, как в эти мгновения.

— Я вижу Торака! — прошипел Дарк и, дернув Ренн за руку, потянул ее куда-то в сторону. И она наконец тоже его увидела.

Торак находился высоко над полом, примерно на середине того высоченного каменного столба, под которым ярилась стая псов. Он был привязан за талию к каменному выступу; голова его безжизненно склонилась на грудь. И он был совершенно недвижим.

— Торак! — пронзительно вскрикнула Ренн.

Ответа не последовало.

«Он либо оглушен, либо странствует вместе со своей блуждающей душой», — решила Ренн. Думать, что он может быть мертв, она попросту не желала. Стиснув зубы, она приготовилась стрелять. Сколько там собак? Шесть? Семь? И у нее всего три стрелы…

Здоровенный пестрый пес подпрыгнул, пытаясь схватить Торака за босую ногу. В воздухе пропела стрела, и пес упал, захлебываясь воем: стрела пронзила ему горло.

Дарк раскрутил свою пращу, и еще один пес рухнул замертво. Потом Дарк прикончил еще одного, размозжив ему череп. Ренн тоже не отставала, ловко попав очередному псу прямо в грудь, отчего тот зашатался и рухнул прямо в пропасть. Его дикий вой затих где-то далеко внизу.

Вдруг два пса, словно почуяв добычу, метнулись через всю пещеру и исчезли в одном из туннелей. У скалы, где находился привязанный Торак, остался только один пес, зато там появился токорот. Когда токорот, зажав в зубах нож, начал карабкаться вверх, Ренн вложила в лук последнюю стрелу и тщательно прицелилась. Но руки все равно предательски дрожали. Она понимала, что хочет уничтожить злого духа, но этот злой дух пребывал в теле живого ребенка.

В воздухе просвистел пущенный из пращи камень, и токорот с пронзительным воплем упал вниз, сжимая руками перебитую голень. А Дарк снова с мрачным видом вложил камень в пращу, но метнуть его не успел: токорот поспешно уполз куда-то в темноту.

Вглядываясь в окутанное магическим дымом пространство пещеры, Ренн искала новую мишень, но этот дым был слишком густым; казалось, его щупальца проникают ей в душу, опутывают ее мысли, а Та, Что В Маске злорадно усмехается, видя это, и крепко сжимает в пальцах огненный опал. Никто не может помешать Эостре.

Ренн опустила лук. Нет, с помощью лука и стрел ей над Эострой победу не одержать.

И ее вдруг охватила твердая решимость, словно переданная ей покойной Саеунн — ведь у старой колдуньи тоже была железная, не допускавшая компромиссов воля.

«Ты, в конце концов, тоже колдунья! — сказала себе Ренн. — Вспомни об этом и действуй!»

«Твои чары с изъяном,— сказал Ходец,  — ибо ты используешь волосы живого человека».

Ренн замерла, пристально вглядываясь в ту сетку, которой был оплетен огненный опал. Похоже, сеть сплетена из множества разноцветных прядей. Ренн разглядела разные оттенки — черные, рыжие, золотистые…