Охота на Джека-потрошителя

– Предупреждаю тебя, дорогая сестричка, если ты еще раз посмеешь мне угрожать, я уничтожу и тебя, и твоего идиота-дружка раньше, чем он попытается меня найти.

– Натаниэль, – покачал головой отец, – не надо угрожать сестре.

Слова Натаниэля больно ужалили меня, но не причинили такой боли, как тот ледяной взгляд, который он на меня бросил. Вся та теплота, которая делала его моим братом, исчезла.

Почувствовав мою боль, Томас взял меня за руку. Он предлагал мне свою поддержку, и я с радостью ее приняла. Пора было покончить с этим кошмаром. Я повернулась, чтобы бросить на брата последний взгляд, – я надеялась запомнить его точно таким, каким он был прежде. Только он уже не смотрел на меня теми холодными, мертвыми глазами.

Схватив шприц, он повернул электрический выключатель, намереваясь завершить свою немыслимую работу. Бело-синий свет шипел и жужжал, воздух трещал от его энергии, когда он потек через иглу в гроб мамы. Однако что-то пошло не так.

Последовательность действий Натаниэля нарушилась. Он все делал неправильно. Ему полагалось сначала ввести маме кровь, а потом повернуть выключатель. Но почему он этого не сделал? У меня кружилась голова, воздух заполнило гудение электричества.

Натаниэль поднял металлический шприц, и я с ужасом поняла, что сейчас произойдет непоправимое, но на мгновение опоздала.

– Нет! – закричала я, но мой голос потонул в шуме. Томас крепко держал меня, а я пыталась вырваться из его рук. Мне необходимо бежать к брату, спасти его жалкую жизнь. Натаниэль невидящим взглядом смотрел сквозь меня, а я снова крикнула: – Нет! Натаниэль, нельзя этого делать! Томас, отпусти меня!

Гудение стало оглушительным. От него у меня стучали зубы, дышать стало почти невозможно, но, казалось, на брата это никак не действовало. Я снова крикнула, но напрасно.

– Прекрати это безумие, Натаниэль! – зарычал отец, перекрывая шум. – Я сказал…

Брат сунул шприц в грудную клетку мамы, металл прикоснулся к металлу, и ничто не защитило его от тока. Тело мамы дернулось вперед, потом рухнуло обратно на стол и судорожно забилось. Я отвела от нее взгляд и в отчаянии взглянула на брата, которому надо было помочь.

– Натаниэль! – закричала я, но его била дрожь, он не мог выпустить из руки металлический шприц и разорвать контакт с убийственным током.

Поток крови лился у него из носа и рта, и одновременно из-за воротника пошел дым. Я извивалась и лягалась, как дикий зверь, не желая смириться.

– Отпусти меня, Томас! Отпусти меня!

– Ты не сможешь ему помочь, – уговаривал меня Томас, его руки обвивали мое тело, держали меня, как в клетке. – Если ты сейчас до него дотронешься, тебя постигнет та же судьба. Мне очень жаль, Одри Роуз. Мне действительно жаль.

Я обмякла, прижавшись к Томасу; я понимала, что он ни за что не позволит мне броситься навстречу смерти. Мне показалось, что прошли годы, прежде чем Натаниэль отлетел назад, отброшенный током, его тело врезалось в стену и рухнуло, превратившись в груду тлеющей одежды.

Тишина накрыла комнату подобно покрову только что выпавшего снега. Все стало слишком тихим и слишком громким одновременно. Даже машины наконец прекратили работать.

Тело мамы еще раз дернулось и застыло.

Я моргала, мне надо было сосредоточиться на одном кошмаре, а не на всех сразу. Мой взгляд упал на брата. Голова Натаниэля свесилась под неестественным углом, но я не могла с этим смириться. Ни за что. Он встанет. Он сильно пострадает, но останется жить. Мой брат молод, он выживет и искупит свои прегрешения. Он попросит прощения, ему окажут медицинскую помощь и исправят его поврежденный мозг. На это уйдет время, но к нам вернется прежний Натаниэль. Я ждала, затаив дыхание. Он поднимется. Он должен подняться.

Запах горелых волос наполнил комнату, и я подавила приступ тошноты.

Я смотрела, как отец медленно опустился на колени, закрыл лицо руками и зарыдал:

– Мой милый мальчик!

Этого я уже не могла вынести. Я почувствовала, что теряю сознание, но мне надо было убедиться еще в одном, пока сознание меня не покинуло. Я взглянула на тело мамы, испытывая облегчение от того, что она не шевелится, потом ужасное горе обрушилось на меня. Безумное предприятие Натаниэля оказалось бессмысленным.

– Пожалуйста, прошу тебя, поднимись! – я смотрела на сгоревшие волосы брата. Мне хотелось, чтобы он встал и потянулся за своим чертовым гребнем. Ему необходимо привести волосы в порядок. Ему очень не понравится, если кто-то увидит его таким. Я про себя посчитала до тридцати. Дольше этого он никогда не ждал, чтобы привести в порядок растрепанные волосы. Когда я досчитала до тридцати одного, он по-прежнему не шевелился.

Я упала на землю, давясь от позывов рвоты и постепенно осознавая произошедшее.

Натаниэль больше никогда не будет ухаживать за своими волосами. Он никогда не выпьет ни одной бутылки импортного бренди. Никогда не поедет на пикник с корзинкой от «Фортнем энд Мейсон» и не поможет мне сбежать из отцовского заточения. Он натворил ужасные вещи и бросил меня подбирать обломки нашей загубленной жизни. Одну.