Охота на эмиссара (СИ)

— А тот юрист, Мишель? Который тебе помог? Вселенная, если они поймут, что он имеет ко всему отношение…

— Дань, ты не поверишь, но он сам согласился и приплёл в «исповедях» цваргинь ещё и то, что им запрещают выходить замуж за полукровок. Мой случай в этом плане особенно резонансный: Лейла родила от ларка, и дети больше крови имеют по отцу. Марсо сам ухватился за идею, потому что если сейчас продвинуть мысль, что цваргини могут образовывать семьи с полуцваргами, то в итоге это будет выгодно для планеты. Здесь не только колоссальное ущемление женщин, но также огромное — смесков, рожденных от цваргов и представительниц других рас. Один пласт тянет за собой другой, как любая звезда день за днём неумолимо пожирает себя, превращаясь в красного гиганта. Будучи полукровкой, Мишель сам заинтересован в том, чтобы АУЦ разрешил цваргиням выходить замуж за таких, как он.

Я потрясённо молчала, не зная, что сказать.

— Мы договорились, что Мишель займётся в первую очередь моим разводом, а уже дальше я помогу ему по мере сил и возможностей. Но самое главное, Даня, я сказал, я вгрызусь в совет клыками, но выбью развод. И полумеры мне не подходят. Есть только одно, что может меня остановить.

— Что же?

Я вскинула изумлённый взгляд на Фабриса. Он казался таким смелым, таким мощным, таким храбрым, таким… неземным. Одна мысль о том, что уже сделал и собирается сделать этот мужчина, просто чтобы официально жениться на мне, вызывала дрожь в груди.

— Ты, Даня. Если ты скажешь, что для тебя это слишком, что мои методы тебя не устраивают или пугают… и ты не хочешь выходить за меня такого настоящего, то это меня остановит, — тихо произнёс он.

Я стояла и смотрела на Фабриса, думая о том, что ещё не так давно на улице Бронзовых Псов сама ему рассказывала, что считаю преступлением, а что нет. Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Эмиссар высшего звена, слуга закона собирался ради меня поступить, как он считал, нечестно. Но что есть преступление? Убийство — это преступление? А если жертва случайно убивает в процессе самозащиты, когда пытались лишить жизни её? Намеренное обречение гуманоида на вечное одиночество на холодном планетоиде — это преступление? А если так решила группа других гуманоидов, которые гордо именуют себя «судом»? Воровство — это преступление? А если грабят воров и возвращают награбленное хозяевам?

Сложно, очень сложно… Особенно когда планет в Федерации много, и то, что разрешено на одних, строго карается по закону на других; когда в одном месте наказание — это пребывание в комфортной тюрьме с трёхразовым питанием и выходом в инфосеть, а в другом — смерть была бы гуманнее карательной меры.

Будучи белой медвежатницей, я вывела собственную формулу, и она гласила: преступление — это то, что не даёт сделать совесть. Не свод законов конкретной планеты, не чужое или общественное мнение, а именно совесть — единственное мерило и диапазон значений от «можно» до «нельзя». И вот вопрос: даёт ли мне совесть пользоваться низменными методами по отношению к политикам, которые сами не брезгуют подобными инструментами? Даёт ли мне совесть перевернуть законы вверх дном и попытаться изменить существующий уклад жизни на Цварге? И у кого это получится сделать справедливее и честнее, как не у эмиссара высшего звена?

Фабрис возвышался передо мной, свет звёзд облизывал его мощные обсидиановые рога. Он выглядел уставшим, но величественным, напряжённым в ожидании моего ответа, но при этом в меру расслабленным, так как никогда не воспринимал меня как угрозу.

Я изучала взглядом его лицо, острые скулы, морщинки вокруг рта, серые как сталь глаза. Я думала о том, что действительно знаю его: без шелухи и воскового налёта благовоспитанности, социальных устоев Цварга и лоска аристократа. Я знаю его в общении с подростками и детьми, знаю связанным на полу после усыпляющего газа, и после отравления алисеном тоже знаю. Его тёмную сторону. Его настоящего. И Мистера Совершенство заодно.

Множество деталей, фраз, поступков, мыслей цварга день за днём накладывались друг на дружку словно тонкие цветные трафареты, чётче обрисовывая образ Фабриса. И вся эта информация ни на миг не пошатнула во мне уверенности: именно этот мужчина способен на то, на что не способны другие. Если где-то во Вселенной и существует эталонная совесть, то она как раз у этого эмиссара. Кто ещё сможет решить самые невероятные задачи и провести фантастические реформы, но при этом не оступиться, не поддаться давлению извне, не позариться на власть и деньги и прочую выгоду? Кто в состоянии остановиться там, где надо, и остаться после всего такой же цельной личностью?  Кому ещё под силу совершить подвиг, а затем молча отойти в сторону?

Если этого не сможет сделать Фабрис Робер, то, наверное, это не под силу никому.

Я покачала головой, дотянулась до тёмной прядки, ниспадающей ему на лицо, и откинула за красивый витой рог.

— Ты знаешь, какое сегодня число? — шёпотом спросила.

Он нахмурился:

— Нет, а что?