Охота на эмиссара (СИ)

Я хотел пошутить, что, видимо, женщины просто не так любят работать, как вспомнил секретаря таурель-отдела. Дафна в своё время выгрызла эту должность почти зубами. Оберан Мёрфи пытался ей мягко объяснить, что она не справится с таким объёмом работы, да и ни к чему женщинам на Цварге работать, но Дафна дошла почти до совета, требуя, чтобы её взяли на работу. В итоге Оберану пришлось это сделать, но в назидание он закидал молодую и амбициозную цваргиню таким объёмом работы, что нормальный гуманоид не справился бы. К слову, в пси-отделе агентуры секретарей-мужчин было одновременно трое. Но Дафна не просто смогла разобраться со всеми делами, она блестяще справилась и так впечатлила Мёрфи исполнительностью, что из всех секретарей имеет на него самое большое влияние.

— Ты удивишься, но даже на одних и тех же должностях женщинам и мужчинам платят по-разному. А выбирая между мужчиной и женщиной на одно и то же место, работодатели чаще с большей охотой берут первых, — тем временем продолжала Даня. — И относятся снисходительнее к промашкам. То, что не прощали выскочке Медведевой, за что её дразнили, срезали баллы и тыкали носом, неожиданно легко спускали на тормозах щуплому юноше Дане. В общем, отсюда и одежда, и кепка, и псевдоним. Ко всему, «Даня» мне действительно нравится — просто и не вычурно.

— Даниэлла, — задумчиво повторил, пробуя имя на вкус.

Да уж, у моей гостьи от «Даниэллы» были разве что глаза шоколадного оттенка, а вот «Даня» ей подходило гораздо лучше. «Медведь» — точно не про миниатюрность таноржки, но и тут понятно, откуда возникла вторая часть псевдонима… С другой стороны, если взять упрямство и настойчивость девчонки, то и от «Медведя» здесь что-то есть.

Тем временем Даня схватила ложку, пододвинула к себе тирамису и принялась уплетать десерт за обе щёки.

— М-м-м… изумительно! Я никогда такого не пробовала! А какая пропитка у печенья… К нему бы кофе.

Усмехнувшись, я встал с дивана, на котором мы пировали, и направился к кофемашине.

— Ой, Фабрис, что ты! Ешь сам… Я не это имела в виду, я бы сама сделала, — с полным ртом смущённо сообщила Даня, но я лишь махнул рукой.

— Я не люблю торты, так что ничего страшного. Лучше расскажи, как так получилось, что ты вообще заинтересовалась сейфами.

Несколько секунд автоматика громко молола зёрна, а Даня так глубоко задумалась над вопросом, что у неё даже вертикальная морщинка на лбу проступила.

— Хм-м-м… Не могу вспомнить, с какого возраста мне стало это интересно. — Она наконец отмерла, принимая чашку с горячим напитком. — У меня в детстве была забавная игра с самой собой. Я заходила в помещение и первым делом принималась думать, куда бы я спрятала все ценные вещи, чтобы никто не нашёл. Нет, не подумай, что братья отнимали игрушки, они у меня замечательные! Братья, не игрушки.

Даня тепло улыбнулась.

— Просто мне нравилось воображать, как я прячу свои вещи. Тогда мне это казалось забавным, и я увлеклась всевозможными тайниками и замками, изучала механизмы блокировок, как их ломают… Это было невинным хобби. С возрастом необычная игра превратилась в постоянную внутреннюю потребность найти слабые места у любого замка, отыскать замаскированные тайники, когда мама приводила в гости к подругам, а ещё позднее, в старших классах школы, — выучить схему сейфа нового поколения, попробовать вскрыть не только механическую часть, но и электронную. Разумеется, я всегда отдавала себе отчёт, что грабежи — это незаконно, но мне действительно нравилось придумывать, как вскрывать сейфы. А потом я узнала, что бывают соревнования по этому делу, да ещё и с денежными призами. Ну и как-то завертелось… Я странная, да?

Даня подтянула обе ноги на диванную подушку и скрестила их на манер йога, из-за чего стала казаться ещё меньше. Совсем как подросток. Вот только в огромных и бездонных карих глазах клубилось столько жизненного опыта и «шишек», на которые она наступала, что в эту самую секунду я бы сказал, что на меня смотрит как минимум моя ровесница.

— Я не считаю тебя странной. — Я отрицательно покачал головой. — Отнюдь. Это здорово, что у тебя есть такое увлечение, которое заставляет гореть. Поверь, далеко не каждый может похвастаться, что ему что-то нравится делать до такой степени, что он готов тратить выходные на работу. Многие гуманоиды продолжают годами напролёт заниматься хобби скорее по привычке, чем им это действительно хочется. Бывают ситуации и ещё хуже — когда гуманоиды в зрелом возрасте осознают, что занимаются ненавистной работой. А всё почему? Потому что пойти в офис было логичным после учёбы на какого-нибудь менеджера, аналитика или брокера, в то время как учёбу выбрали за них всё те же родители, которым эти профессии в своё время казались престижными. Но встречаются и вовсе трагедии — некоторые работают десятки или сотни лет, искренне веря, что работа не может приносить удовольствие. Только деньги. Вот это действительно ужасно. Так что ты, Даня, очень счастливый человек, который с детства знал, что ему нужно.

— Ты так думаешь? — Она забавно растерянно заломила бровь.