Охота на фейри

Я уловила скуление мужчины, увидела второго на дереве над единорогом. Но то дерево не могло выдержать его вес, и он свисал с гнущейся ивы, его голая спина была в дюймах от рога единорога, все еще бьющего передними ногами воздух. Ива не выдержит. Она сломается от его веса.

Я сглотнула, вытащила стрелу из колчана, ощупала перья, проверяя, что она не повреждена.

Шанс был один. Один выстрел, и единорог заметит меня.

Я забыла обо всем, кроме меня и добычи. Я осторожно и тихо поправила стойку и вложила стрелу в лук. Я поправила повязку, чтобы она закрыла один глаз. От этого мутило, но я уже так делала. Смогу еще раз.

Стрелять придется, стоя на ногах. Движение привлечет внимание. Я подняла лук, руки болели от давления, но исцеленной руке хватало сил. Я натянула тетиву до носа, до правильного места.

Единорог застыл, пылающие глаза смотрели на меня. Он видел, как я натянула тетиву.

Один шанс.

Мое сердце колотилось, я выбрала место. Единорог был чуть отвернут от меня. Не идеально, но сойдет. Я попаду за его плечом.

Один шанс.

Я подавила головокружение от двойного зрения, сглотнула и выпустила стрелу.

— Бу! — сказал Скуврель.

Единорог вздрогнул от его голоса.

Я услышала свое ругательство, стрела попала… далеко. Я не видела, куда, но это мог быть круп. Я снова выругалась, он прыгнул к деревьям, я потянулась за второй стрелой.

— Зачем ты это сделал? — я посмотрела на Скувреля двойным зрением. Мне пришлось сглотнуть тошноту, а он лишь скрестил триумфально руки на груди, его морок скрывал фейри чище и опрятнее, но все же дикого под его напускной красотой.

— Охотница? — спросил дрожащий голос с дерева. — Это ты?

Глава тридцать пятая

Хуже было бы, только если бы я попала во Флетчера вместо единорога. Хотя и это не было бы самым худшим вариантом.

— Ты будешь оттуда спускаться? — грубо спросила я, подняв повязку, чтобы осмотреть мертвого мужчину на земле.

— С таким милым поведением удивительно, как у тебя нет пары, — сказал Скуврель, но я игнорировала его. Я это уже слышала. Больше раз, чем могла сосчитать, и от тех, кто мог задеть меня больше, чем он.

Мертвым был Вудривер. Судя по дыре в груди — шире моего кулака — он умер мгновенно, но это не помешало желчи подступить к горлу, жжение намекало, что меня стошнит, если я не возьму себя в руки.

Я всю жизнь имела дело с мертвыми животными, даже крохой сидела с папой, пока он зачищал куропаток, открывал их зобы, чтобы я видела листья и шишки, которые они ели, а в семь я получила от него первую куницу, чтобы я распотрошила и зачистила ее, сказав:

— Хорошо постараешься, монету за шкурку можешь оставить себе.

Но у меня не было опыта с мертвыми людьми. Это было совсем не близко. Было что-то ужасно неправильное в виде Вудривера, которого я знала всю жизнь, бледного и без жизни в луже его крови. Я была от этого рада, что потеряла зрение. Я могла сорвать повязку и перестать видеть. Но мне казалось, что стереть этот вид из головы не удастся. Он всплывет в темные часы, или когда гули выйдут поиграть.

На южной окраине деревне в маленьком домике женщина с тремя детьми больше не услышат голос Вудривера. Я знала их всех. Я буду видеть месяцами и годами, как они будут мириться с этой ночью.

Горло болело от мысли. Что-то ревело в ушах.

Я кашлянула.

— Мы просто гуляли, — заикался Флетчер. Он был вдвое меня старше, а то и больше. Ближе к сорока. Как и Вудривер.

Я смотрела на него, щурясь. Что они делали в лесу посреди ночи? Точно не рубили дерево и не собирали перья для стрел.

Я скрестила руки на груди.

— Ночью. В лесу.

Он взглянул на меня.

— Это не то, что ты думаешь.

Но мне было всего семнадцать, я была защищенной дочерью охотника. Я видела, что он имел в виду нечто важное, но не могла понять, что. Он думал, что я подозревала его в чем-то постыдном? Я сделала лицо холодным. Сделала вид, что знала, пока не выясню.

— Тогда что это было?

Он нервничал. Отчасти это было интересным. Я еще недавно была ребенком. Разве он не должен спрашивать, что я тут делала? Но это так не работало. Вина была сильным оружием, и она не давала подумать, что делали другие, а вдавливала человека в землю.

Я это понимала.

— Просто… — его голос утих, и мои глаза расширились под повязкой от запаха его дыхания.

— Вы пили, — я вспомнила, как отец ворчал зимой пару лет назад маме. В лесу горел костер. Зимой. Странное дело — даже неслыханное. Он говорил что-то о дураках и напитках, а мама шептала о самогоне. Я не знала тогда, что это значило, а они мне не рассказали. — Вы прячете самогон в лесу.

Я сказала это наугад, но попала, и он кивнул.

— Этот лес сейчас полон созданий фейри, — мрачно сказала я. — Пока что самогон в лесу — непозволительная роскошь. Помоги с Вудривером. Он слишком тяжелый для меня одной.

Флетчер кивнул, двигался быстро от облегчения, помогая мне поднять Вудривера.

Мы понесли его в деревню. Я едва справлялась. Если бы Флетчера не было, я бы его не дотащила.

Я тяжело дышала и устала, когда мы миновали первые окна, сияющие светом. Я сосредоточилась на своих ногах, каждый шаг давался с трудом, сил почти не осталось.