Охота на газетную утку

Положив руку на ручку двери, я оглянулась. Глаза у начальницы были такие выпученные, а физиономия такая красная, как будто ее обварили кипятком. Она шумно дышала с присвистом. Интересно, у пресмыкающихся бывает инфаркт?

* * *

Мишка ждал меня у выхода в своей старенькой «пятерке». Всю дорогу мы молчали, только у самой Куйбышевской больницы он сказал, чтобы я помалкивала и делала расстроенный вид.

— Впрочем, у тебя и так вид — краше в гроб кладут, — неделикатно высказался он, — так что в морг мы как раз кстати.

Внезапно перед самой больницей с боковой улицы перед нами выскочил какой-то нахальный серый «опель». Мишка, чертыхнувшись, вдавил педаль тормоза в пол. Машина резко остановилась.

— Пускают же на дорогу всяких уродов! — в сердцах воскликнул он. — Хорошо, только что колодки поменял, тормоза хорошие, а то бы врезались…

На территорию больницы пускали только труповозки и медицинские «рафики», так что мы с Мишкой пошли пешком.

Небольшое здание морга стыдливо пряталось за кустами сирени, которые сейчас, в октябре, еще были покрыты зелеными листьями. Я заметила: сирень не желтеет, кусты стоят зеленые до самых морозов, потом листья жухнут и опадают. Сирень я люблю, у меня на нее аллергии нет.

Мишка усадил меня на лавочку, велел никуда не уходить и скрылся в недрах морга. Вокруг было относительно тихо, наверное, никаких похорон сегодня больше не предвиделось.

Только я собралась было достать сигаретку и расслабиться на мягком осеннем солнышке, как из дверей выскочил Мишка, подталкивая перед собой разбитного мужичка в грязно-белом халате поверх ватника.

— Вот, ты сам на нее посмотри! — сокрушался Мишка. — Вот, сам погляди, до чего девку вся эта история довела! Кожа да кости, одни глаза на лице остались…

Мужичок оценивающе меня осмотрел и нехотя кивнул:

— Да, пропорция нарушена.

Я удивленно поглядела на Мишку: при чем тут мои пропорции? По весу тут покойников принимают, что ли?

— Ты посиди пока, — высказался Мишка тихонько и продолжал, обращаясь к мужичку:

— Сергеич, Христом-Богом тебя прошу, помоги! Сил у меня нет больше с ней возиться! Так переживает, что руки может на себя наложить. И тогда меня совесть замучает — сестра родная все-таки!

Ах, вот как, мы с Мишкой уже оказывается родственники! Я сделала постное выражение лица и наклонила голову ниже, чтобы не рассмеяться.

— Бросить ее не могу, дома бывать почти перестал, а у меня, между прочим, дети малые… И жена все время пилит! Сам знаешь, какие жены бывают…

— Это да, — энергично закивал головой Сергеич, — это конечно…

Насчет детей Мишка приврал: дите у него было одно, и совсем не малое: сын-оболтус четырнадцати лет. Жена Мишку редко пилила, но, как говорится, ради красного словца…

— Помоги, Сергеич! — просил Мишка. — Разузнай все насчет того покойника! А я уж.., не постою… — Он расстегнул «молнию» на сумке и показал мужичку литровую бутылку водки «Лапландия».

Видя, что разговор приобретает совершенно конкретное направление, Сергеич оживился.

— Дак что ты хочешь-то? Чего разузнать-то надобно?

— Вчера мужика привезли к вам, Ахтырский Борис Борисович, — деловито начал Мишка. — Так вот, как бы это узнать, отчего он помер?

— А тебе зачем? — подозрительно уставился на него Сергеич.

— Да тут понимаешь, какое дело… — Мишка сделал вид, что здорово смущен. — Сеструха моя.., вот она, — он кивнул на меня, — была у него в любовницах. Ты не думай, — заторопился Мишка, — это она сейчас такая страшная, потому что переживает, а раньше была очень даже ничего себе. И, сам понимаешь, дело молодое, а он, Ахтырский-то, солидный был человек, директор фирмы.

Ну и уговорил девку. Квартира у нее отдельная, там и встречались, чтобы жена его ничего не узнала.

— Ну дак и что? — спросил Сергеич. — Обычное дело, как у всех…

— Оно-то так, но понимаешь, покойный… как бы это помягче выразиться… — Мишка сначала забуксовал, а потом выразился, как придется:

— Покойный очень трахаться любил. Вот хлебом его не корми, дай только.., ну, это самое. Видишь, до чего девку довел — кожа да кости…

— Да, — деревянно кивнул Сергеич, глядя на меня с легким недоверием.

— А потом вдруг — раз! — и помер, — продолжал Мишка. — И она ночей не спит, переживает. Думает, может, у него инфаркт оттого, что ну.., надорвался, сердце и не выдержало. Вот я и хочу выяснить, если у него инфаркт, то это одно дело, а если от чего другого он помер — ну отравился там, то тогда сестра, стало быть, ни при чем, и можно спать спокойно. Так, Сергеич, как бы это узнать, а?

— Ну, — Сергеич помолчал, — это дело ответственное. Вскрытием у нас врачи занимаются, они с нашим братом санитаром не больно разговаривают.

Мишка тут же расстегнул «молнию» на другом отделении сумки и показал Сергеичу литровую бутылку «Охты».

— Это нужно через Антонину действовать, — рассудил Сергеич, — она все документы оформляет. Пойду, узнаю.

— Ну, Мишка, ты даешь! — выдохнула я, едва дождавшись ухода Сергеича.

— А то, — довольно ответил Мишка, — держись за меня, не пропадешь.