Охота на гусара

– Не сметь есть моего командира! – тонко взвыл бесполезный вахмистр и, отчаянно изогнув шею, храбро плюнул в чудовище. Тварь дёрнулась, как от ожога!

– Ага, не нравится, – сообразил я, лихорадочно припоминая гримасы Петра. – Из русского партизана фигу что высосешь! Уж не сочтите за грубость, мадмуазель Шарлотта, а только плевать мы на вас хотели!

Всё свершилось в единый миг – никогда (ни до, ни после, ни вообще в обозримом будущем) я не плевался с такой скоростью и меткостью. Бедряга поддавал снизу, я – во фронт, а злобная нечисть выла дурным голосом, не зная, куда от нас спрятаться!

Выкрутившись из ослабевших щупалец, я спрыгнул на пол и перерезал верёвки, извлекая из-под француженки перемазанного богопротивной слизью вахмистра. Ведьма из Блэр, шипя, вереща, воя и скрежеща зубами нечто уже совсем нечленораздельное, покрылась многочисленными пузырящимися язвами и стала стремительно раздуваться, увеличиваясь в размерах.

– За мной, вахмистр! – крикнул я, хватая боевого товарища за руку. – Сей же час рванёт, зараза, – костей не соберём!

– А как же Шарлотта Огюстовна?

– Опустили мы её ниже плинтуса… Бежим!

О, как мы летели по ступенькам наверх под клокочущие проклятия на незнакомых языках… Едва успели выскочить и прижать дверь спиной, как грохнул взрыв! Останки флигеля снесло напрочь, нас швырнуло в снег и по маковку забросало комками чего-то неприятно полупрозрачного…

– У меня там… форма под топчаном осталась… – жалобно доложил Бедряга, вытаскивая меня из сугроба за ноги.

Я от души дал ему по шее! Он сдержанно поблагодарил, пообещав впредь быть осмотрительнее, и, как был в кожаном бесстыдстве, ушёл строевым шагом навстречу встревоженной партии. Как от него даже лошади шарахались, надо было видеть…

Страшное место мы потом завалили обломками кирпичей и брёвен. Внутри не осталось ничего, что могло бы хоть отдалённо напоминать тело прекрасной француженки. Так, копоть, грязь и слизь, да заклёпанный корсет, намертво вплавленный в кирпичную кладку. Что ж, как говорится:

Чем чахнуть от любви унылой,
Ах, что здоровей может быть,
Как подписать отставку милой
Или отставку получить!

Как Бедряга нашёл эту дамочку и набился к ней в полюбовники – разговор отдельный, обычно болтливый вахмистр сей темы старательно избегал. Уже потом донские казаки рассказывали, будто бы у них и в Малороссии ведьмы действительно мрут как мухи, ежели им метко плюнуть на хвост. Но чтобы впечатляющий взрыв… такого доселе и в сказках не было. И не будет, я думаю, сказки зачастую более правдивы, а в наши гусарские байки мало кто всерьёз верит…

Но самое главное, что всё происходящее лишь отвлекало нас от основной, наипервейшей задачи – преследования отступающего противника! Я прекрасно понимал значимость наших происков и немедленную необходимость – не давать Наполеону ни минуты отдыху. Враг ещё достаточно силён, но если он думает, что Денис Давыдов успокоится и отступит, – корсиканец, ты не прав! Мои партизаны будут гнать тебя вплоть до самого Парижа и затравят, как кенгуру в собственном логове. По ко-о-ням, братцы!

* * *

Повеление от светлейшего «догонять французов» мы получили уже на марше, и без того занимаясь этим неблагодарным делом. Переправлялись по тонкому льду через Уму, Борисовское мостовое укрепление, Логайск, Илию и Молодечно. Морозы усиливались, а мы, вступив на территорию недружелюбной Польши, блюли удвоенную осторожность.

Как повсеместно известно, поляки приветственно распахнули объятия свои Наполеону, обещавшему им «национальную независимость». На алтарь борьбы за мнимую «свободу» под пятой узурпатора была брошена несчастная Мария Валевская. Ходили слухи, что её долго уговаривали и нетерпеливый Бонапарт взял её, бессознательную от отвращения к нему, словно жестокосердый солдат в покорённой крепости.

Польша получила право участия в новом походе императора и клятвы на передачу всей Малороссии и солидной части русских земель. Теперь-то ясно, что французы ни за что не сдержали бы слова, и хотя красавица Валевская родила Наполеону сына Александра, тот не признал его законным наследником. А через полтора года заключил официальный брак с австрийской принцессой Марией-Луизой.

Попробуйте представить себе, что же сейчас чувствовали поляки?

Преданные и брошенные отступающими союзниками, они пытались хранить им верность из гонора и пустых иллюзий, но двуглавый орёл России уже распахнул свои исполинские крылья, и не было силы, способной его остановить…