Охота на ясновидца

Я примерила новый наряд Золушки. Ну, рыба рыбой! Поплавала по дорожке. Скорость заплыва немного выросла. Опробовала технику подогрева. Уйя, тепло! Осмотрела, обнюхала, ощупала руками, попробовала на зубок все, что только смогла. Ведь речь шла о моей жизни и смерти.

Стараясь подружиться с новыми вещами я, плавая, целовала резиновую кожу, компас, ласты, даже иголку против судорог покрыла поцелуйчиками — это мой стиль: все вокруг нас живое, в каждой вещице есть тайное сердце, и ее надо приручать, влюбить в себя. Мертвым на земле может быть только человек.

Юкко нервничал больше меня. Он боялся двух вещей — что у меня нет денег, раз, и что погода вконец испортится, и я затяну с побегом, два.

Для расчета я повезла его в банк, к банкомату, где по пластиковой карточке Visa сняла со своего счета Г5 тысяч зеленых. За меньшую сумму Юкко не стал бы стараться. Кстати, гладкие красивые денежки напугали его еще больше. Отныне он становился моим соучастником. Море между тем — как нарочно! — продолжало штормить. Для конца мая — большая редкость. И речи не могло быть о выходе в море — ведь надувной плотик Юкко добыть не смог. Кроме того ему предстояло выйти на спасательном катере как можно дальше от берега в Финский залив и только там — в точке Икс — я начну свой марафонский заплыв, спрыгнув с бортика в воду. Вообщем, надо было переждать погоду. Отель? Дача? Городская квартира… все слишком опасно, мой враг вышел на след. Дама давно очухалась, и Марс уже знает район моего спасания. Прошли времена, когда Балтика ломилась от туристов. Сегодня это пустыня, любой новый человек заметен. Выход нашел Юкко — старый маяк! Там работали его друзья — метеорологи: Тоже контрабандисты.

Старый маяк!

Это была живописная романтическая башня с маленькой круглой комнатой наверху — бывший маячный фонарь — сплошное стекло во все стороны, где располагалось нехитрое хозяйство метеостанции. Наверх вела крутая винтовая лестница из железных ступенек. Маяк был построен еще финнами до зимней войны сорокового года. Русские по назначению его не использовали. Новый, более мощный маяк был построен дальше, на краю каменного мыса Растиоми. Но он тоже бездействовал как маяк и использовался пограничниками для ночной подсветки воды. На нем был установлен Первый прожектор!

Бтухая пустынная местность. В ней было свое грозное очарование. Я смотрела из стеклянной башни — сквозь грязное окно — на море и видела, что оно начинает стихать и разглаживаться рукой Господа. Мелеет ветер. Крики чаек все гуще и слышнее. Набег волны на камень сменяет гнев пены на милость глади. Кайма шторма подшивается сияющей ниткой ровного контура. Юкко обещал вернуться засветло. Пахло морем, солью, камнем, прогретым деревом. Сегодня ГГ июня —шторм гулял почти две недели. Расстелив на дощатом столе свою старую карту Финского побережья, я запоминала очертания береговой линии, стрелки течений, расположение островов. Зловещая багровая полоса русско-финской границы — жирным нажимом фломастера — пугала как пропасть преисподней, где всегда горит жаркий огонь. От старого маяка до границы — я измерила линейкой — было примерно девять километров. Мой ноготь чертил по синеве линию заплыва чуть ли не в тридцать километров — самоубийство! — и, оробев, упирался в уютное рыльце мягкого финского берега в окрестностях Фредрик-схема, откуда шла дорога на Хельсинки. Имей в виду, Лизок, говорила я сама с собой, тебе нужно легкое волнение на море, с мелкой рябью и низкой волной, но только не штиль. При штиле человека на воде видно как муху в паутине паука… Я говорила вслух, чтобы не думать о том кошмаре, который то и дело догоняет меня… гибель Гермины… смерть черного… горящие глаза зверя в полумраке салона машины… трещинки на боковом стекле от согласного удара когтей… не трусь Лизок! Пробьемся!

Мой план был таков: выплыть около 9 часов вечера — до включения Первого прожектора — и выплыть как можно дальше по прямой в море. Сначала с Юкко на лодке, затем уже вплавь. Нужно отплыть на такое расстояние, чтобы контролировать берег глазами и, в то же время, не заплыть дальше, в зону, где шныряют погранкатера. Сейчас главная задача уйти от прожекторов и плыть в сторону границы до утра, курсом на запад и с максимальной скоростью. Прожекторов будет не меньше пяти, говорил Юкко, последний самый мощный. Нырять глубоко тоже нельзя — можно потревожить сонары. Раньше миновать их было просто невозможно, сонар засекает даже треску покрупней, не то что человека. Но сейчас, после развала Союза, здесь на границе такой же бардак, как по всей России. Сонары частью отключены, частью вышли из строя, а те, что следят за водой вдоль границы слышат вполуха. В лучшем случае, за ночь я сумею проплыть — при низкой волне и попутном ветре — семь, максимум девять километров. И окажусь у самой границы за один, два прожектора до роковой черты. Здесь-то меня и застанет рассвет — самое опасное время!

До начала дня я должна выбраться на берег и отлежаться до сумерек в любой щели.