Охота на изюбря

В следующие две недели было убито еще пять барыг. Все они пытались бежать и всех их угораздило поскользнуться в момент выстрела. А потом в городе сгорела любимая молодежная дискотека, вместе со всем оборудованием и с хозяином. Два областных авторитета, Моцарт и Ирокез, забили стрелку Калягину и Черяге. Подробности разговора на стрелке так и остались между этими четырьмя. Было известно, что разговор сначала велся на повышенных тонах, но закончился тем, что Моцарт и Ирокез оценили такт ахтарской ментовки, которая не порывалась бить себя в грудь и выкорчевывать наркоторговлю на всей территории России или хотя бы во всей Сунженской области. Было негласно решено, что Ахтарск – это поляна комбината, который, таким образом, вписывался в структуру существующих понятий и окрестными ворами воспринимался как еще одно равновеликое им формирование. Сунженские воры не лезли в Ахтарск со своими наркотиками, ахтарские авторитеты, хотя бы они и назывались «полковником Калягиным» и «замдиректора Черягой» – не лезли в Сунжу.

И тем не менее не только в бандитских, но и в самых цивилизованных кругах об этой акции ахтарских изюбрей говорили без всякого восторга.

Как несложно было догадаться, особой любви между промышленной и обычной милицией не было, но, что гораздо важнее, – не было любви между Черягой и Калягиным. Функции начальника промышленной полиции и заместителя директора по безопасности постоянно пересекались, и Извольский ненавязчиво, но совершенно сознательно поощрял соперничество между своими двумя сателлитами.

Теперь, когда Черяга стал и.о. султана, Калягину пришлось туго. Одним из первых своих, декабрьских еще, распоряжений Черяга отменил было согласованную уже покупку десяти новых патрульных «Фордов».

– У комбината сложное положение, – объяснил Черяга при свидетелях прямо в окаменевшее лицо Калягина, – надо беречь деньги.

Начальник промполиции покачался с носка на пятку, смерил Черягу рассеянным взором и сказал:

– Мелкий ты человек, Денис.

Повернулся и вышел.

Другой жертвой перемен оказался зам по финансам Михаил Федякин. По финансовой опытности, сроку службы у Извольского и вообще здравому смыслу именно он, а не бывший следователь должен был принять на себя текущее финансовое руководство огромным металлургическим хозяйством. Вместо этого Федякин оказался аккуратно оттерт от рычагов управления. Федякин погрустнел, ходил злой, расстроенный, и с некоторых пор не упускал возможности заочно высмеять некомпетентность Черяги.

Денису, естественно, высказывания Федякина довольно быстро передали, и Черяга начал по понятным причинам все больше его отдалять. Как-то так получилось, что основное бремя технических решений теперь нес на себе бывший зам Федякина, Чарко, и был он этому обстоятельству несказанно рад. Денис даже переселил Чарко в свой собственный кабинет, а сам он пока занимал кабинет Извольского, огромный, роскошный, с целой батареей средств связи и с двумя портретами людей в погонах: Дмитрия Чернова[9] и адмирала Колчака, расстрелянного неподалеку от этих мест.

Ситуация складывалась неприятная: чем чаще Денис поручал дела Чарко, тем язвительней становился Федякин, чем язвительней становился Федякин, тем больше отдалял его Денис.

Окончательная драка произошла где-то в середине января, на совете директоров. Совет состоялся в большом уютном кабинете, выходившем окнами на заставленный машинами заводской двор, и Денис занял за круглым столом место Извольского. Пока обсуждали тактику комбината на арбитражном суде, назначенном на послезавтра, все шло нормально, но минут через пятнадцать Федякин поднял голову и спросил:

– Денис Федорович, не могли бы вы объяснить, почему «Стилвейл» не заплатила заводу за прошлую партию?

Steelwhale, Ltd. была та самая багамская оффшорка, которой комбинат продавал сталь. «Стилвейл» платила комбинату ниже мировых цен и через сто восемьдесят дней после поставки, а недостающие для жизнедеятельности деньги комбинат брал взаймы у банка «Металлург».

– У «Стилвейл» временные трудности, – сказал Денис, – они скоро переведут деньги.

– Но ведь мы по-прежнему остаемся должны «Металлургу», так?

– Естественно, – пожал плечами Черяга.

– Я слышал, что банк «Металлург» скупает долги завода.

– Он всегда этим занимался.

– Сейчас – больше, чем раньше. И еще завод взял кредит у «Металлурга». Семнадцать миллионов долларов, я проверял. Эти деньги тут же куда-то слили! И опять взяли семнадцать миллионов!

– Ты меня обвиняешь в финансовой нечистоплотности, Михаил Иваныч?

– Я констатирую факт, что при Извольском такого не было, – сказал зам по финансам. – Еще месяц такой жизни, и у нас не будет ни копейки. А ведь это не твой завод.

Черяга помолчал.

– Михаил Иванович, – сказал он, – если тебе не нравится, как управляют комбинатом, у тебя два пути: пожаловаться директору или подать заявление по собственному желанию.

Федякин побледнел, потом покраснел – и выбежал из зала заседания, хлопнув дверью.

– Есть еще вопросы? – скрестив перед собой пальцы, справился Черяга.