Охота на канцлера

Он попросил принести себе виски с содовой, но пить не стал. Машинально поглаживая стакан рукой, долго не решался набрать номер Веры. Ему пришлось подождать, прежде чем циркачка сняла трубку.

— Ты вытащил меня из ванны, — объяснила Вера.

— Не возражаешь, если я зайду через пять минут?

Вера встретила его в голубом японском халате, расписанном хризантемами. Она была так красива, что у Гинзбурга захватило дух. Чувствуя, что почва ускользает у него из-под ног, Соломон приступил к делу:

— Это, конечно, твое личное дело, но нельзя ли быть осторожнее? Если о том, что в отель «Сент-Луис» наведывался лорд Уорбертон, узнал я, значит и жене его все станет известно. А как ты уже успела убедиться, она ревнива!

Кусая губы, Вера посмотрела на Соломона. Потом спросила:

— Ты что, подслушивал у двери?

— Если бы это было так, то тебе ничего бы не грозило, — вздохнул Гинзбург. — Но о визите лорда мне сообщил портье «Сент-Луиса». А американские газетчики… Если бы ты знала, что это за люди, то никогда бы не решилась на подобное безрассудство. Связь британского лорда с русской циркачкой для них более лакомый кусочек, чем Уотергейтский скандал. Если вы попадетесь им на заметку, завтра об этом рас трезвонят на весь мир!

— Хорошо, я учту это, — сухо сказала Вера и отвернулась.

— Я надеюсь, — со значением в голосе произнес Соломон и вышел.

* * *

Ночью к Вере снова пришел лорд Генри. Нежно сжимая любовницу в объятиях, он прошептал:

— Я так люблю тебя!

— Я тоже, мой дорогой. Но сейчас тебе пора идти. Спокойной ночи!

Лорд Уорбертон надел свой темный парик, но лицо красить не стал. Низко надвинув на лоб шляпу, он прошел мимо сонного портье и, выйдя на улицу, остановил такси.

— В аэропорт, — коротко бросил англичанин.

Он отправлялся в Даллас, куда должны были прибыть артисты «Медрано». Это было последнее выступление цирка в Америке.

Германия (Бонн)

Положив на тарелку порцию картошки и сосисок, охранник, как обычно, прокомментировал:

— Похоже, все в порядке.

Яцек Михник и Войцех Куронь вежливо улыбнулись. Пока они жевали сосиски и выуживали распаренные картофелины из котелка, надзиратель уже закончил обед.

— Преснятина, — заметил Куронь, протянул руку за солонкой, посолил картофелины и сосиску. Подумав, Михник последовал его примеру.

А вот надзирателю, наоборот, на соль глядеть было тошно. Вчера к нему приезжал брат жены, рыбак с Северо-Фризских островов. Он привез в подарок бочонок свежезасоленной селедки. Охранник накинулся на рыбу и, почувствовав сильнейшую жажду, долго запивал ее пивом.

Неожиданно Куронь пробормотал что-то нечленораздельное. Яцек с удивлением взглянул на него, но тут во рту у него начало жечь, как от огня. Ему стало не хвататъ воздуха, и Михник широко открыл рот, судорожно глотая кислород. Охранник, сидевший напротив поляков, с недоумением уставился на них. Войцех облизнул губы и попытался объяснить немцу, что ему плохо, но слова застряли у него в горле. Огонь распространялся по всему телу и вскоре тело его потряс мощнейший спазм. Стул под Войцехом качнулся. Он упал на спину, ударившись затылком об пол.

Охранник, выйдя из оцепенения, бросился к Михнику. Но и Яцеку уже никто не мог помочь.

Польша (Валбжих)

Анна читала журнал для женщин и время от времени бросала слегка удивленные взгляды на Леха. Мазовецкий, только что оживленно с ней беседовавший, неожиданно замолчал и с отсутствующим видом уставился в потолок. В сельском домике Дитриха он не находил покоя. Мыслями Лех был далеко.

«Смерть Яцека и Войцеха пошла только на пользу делу, — думал он. — По всему выходит, что немцам не удалось ничего из них выжать. Поэтому канцлер и Отто фон Мольтке выглядели такими подавленными, когда журналисты атаковали их вопросами на пресс-конференции. Жалко, что нас осталось только двое. А канцлер жив! Ну ничего, ему придется заплатить за смерть моих товарищей!»

Глава IV. Охота на канцлера продолжается

Франция (Руан, Дижон, Марсель)

Когда Франсуа предложили чем-нибудь заняться, он пошел в тюремную типографию. Платили там больше, чем в столярных мастерских, а работа была не слишком утомительной. Тюренну приходилось всего лишь таскать полуфабрикаты книг и упаковывать готовую продукцию, так как на машинах работали заключенные-профессионалы: наборщики, печатники и переплетчики.

В паре с Тюренном обычно трудился высокий худой марселец Клод Перрье, в прошлом моряк, плававший на кораблях торгового флота по маршруту Марсель-Дакар. К пожизненному заключению его приговорили за убийство троих состоятельных сограждан — банкира, адвоката и владельца пароходной компании. Все трое оказались любовниками его жены, смазливой и распутной брюнетки Жозефины.

Заключенные уважали Клода за немногословность, чувство справедливости и не в последнюю очередь — за недюжинную физическую силу. Он не раз доказывал это, неотразимым апперкотом или свингом отправляя в глубокий нокаут своих соперников из числа тюремных забияк и хулиганов.