Охота на Хемингуэя

Дискуссия развивалась именно в таком ключе, в каком я намечала повести ее с Филом сегодня. Похоже, я все-таки смогу помочь Дэвиду. Иногда все сходится один к одному.

— И это будет законно? — спросила я.

— Это довольно расплывчатая область права, — ответил Фил, скребя затылок. — Особенно в наши дни, со всеми этими электронными медиа.

Он помолчал немного, потом продолжил.

— Главный вывод, который можно сделать, это что раз рукописи утеряны давно, то они переходят в общественное достояние и любой способен издавать их бесплатно и когда захочет. Но если сами эти документы недоступны и останутся под спудом до момента продажи, то даже без всякого копирайта, препятствующего их публикации, они все равно будут недоступны для читателя. Так что издатели де-юре имеют право на публикацию, но не могут его осуществить за неимением самого материала.

— И что нам достоверно известно? — спросила я, на самом деле уже зная ответ. Разговор становился все более и более забавным.

— Достоверно известен факт пропажи рукописей, — сказал Фил. — И что они никогда не публиковались. Следовательно, отсутствуют какие-либо договоры с издателями. А вы уверены, — продолжил он, обращаясь к Мэтту, — что нынешний владелец нашел рукописи, а не украл их?

— Так он заявляет, — пожал плечами Мэтт. — И нет оснований не верить ему.

— В таком случае, подводя итог, мы можем признать за нынешним владельцем фактическое право на находку. Осмелюсь предположить, что если данные материалы будут проданы с аукциона строго в качестве артефактов, у аукционного дома есть хороший шанс избежать каких-либо неприятных юридических последствий.

— Этой точки зрения придерживается и «Америкэн Иншуренс», — заявил Мэтт. — Творческое наследие Хемингуэя определено уже давно, и эти рукописи не значатся его частью. Наши юристы утверждают, что если аукционный дом продаст найденные материалы как артефакты, нам ничего не грозит. И именно поэтому собственник стремится сохранить анонимность и продать манускрипты как можно скорее. Так он может сорвать большой куш и избежать многолетних хождений по судам.

— Но если аукционный дом, — вмешался Фил, — представит дело так, что продает одновременно и права на издание рукописей, проблемы с наследниками Хемингуэя будут неизбежны.

— Фонд Эрнеста Хемингуэя в Оук-Парк уже бьется за контроль над находкой, — пояснил Мэтт. — Он утверждает, что рукописи имеют личное и историческое значение и должны быть переданы ему. Мы выторговали соглашение, что Фонд позволит аукциону состояться, и не будет прибегать к судебному запрету. После торгов владелец и Фонд смогут выяснить отношения в суде. Наш юротдел считает, что раз эти произведения никогда не публиковались и авторские права на них не возобновлялись, у настоящего собственника имеется полное право продать их.

— Как я уже говорил, это довольно расплывчатая область права, — вставил Фил.

— Разве не аналогичный случай имел место с рукописным вариантом книги Селина, [13]который считался пропавшим лет пятьдесят или около того? — спросила я. Этот эпизод мы обсуждали с Дэвидом прошлым вечером. Я развлекалась по полной.

— Совершенно верно, Ди Ди, — произнес Мэтт, полностью сосредоточив внимание на мне. — Речь идет о рукописи романа «Путешествие на край ночи», найденной через шестьдесят с лишним лет. Впечатлен, что ты знаешь об этом. — Он одобрительно кивнул. — Наши законники изучили этот случай вдоль и поперек. Та рукопись тоже нашлась во владении частного коллекционера, и Французская национальная библиотека попыталась отсудить ее.

— Как припоминаю, — включился Фил, — там разыгралась настоящая борьба. Библиотека в конце концов приобрела находку с аукциона, так?

— Ага. Она заплатила один миллион семьсот тысяч долларов и вынуждена была перекрыть последнее предложение частного лица, — пояснил Мэтт.

— А еще, разве не продали недавно с аукциона самую длинную из глав «Улисса» Джеймса Джойса [14]за полтора миллиона? — вставила я.

— Тоже верно, — кивнул Мэтт. — И, основываясь на упомянутых и прочих прецедентах, вроде дела о книге Роулингз «Плоть от плоти моей», наш юридический отдел заверил меня, что лицо, купившее рукописи с аукциона, сможет отразить любые наскоки наследников писателя или Фонда.

— Значит, рукописи будут продаваться в надежде на их последующую публикацию? — поинтересовался Фил.

— Лично я и «Америкэн Иншуренс» придерживаемся именно такой позиции, — заявил Кинг. — Продаваемые исключительно как артефакты, рукописи потянут миллионов на пятнадцать и принесут хорошую премию нашей компании.

— Но ведь продажа их как артефактов, но с правами на последующую публикацию способна как минимум удвоить эту цифру, не так ли?

— Да, Фил, — согласился Мэтт. — И это сулит «Америкэн Иншуренс» еще более жирную премию, не говоря уж о щедрых бонусах для меня. Поэтому я лично стараюсь убедить фирму, что игра стоит свеч.

— Но тут возникает загвоздка, — проронила я. — Вам не видать этих жирных премиальных, пока вы не докажете подлинность находки и не оформите полноценный страховой полис.

Мэтт кивнул.