Охота на Химеру

Зварыгин окинул их всех довольно поверхностным взглядом, пожал руку Белугину и произнес сквозь зубы:

— Когда я узнаю, какая гнида это затеяла, она пожалеет, что вообще родилась.

И от тона, которым это было сказано, Марка прошибла холодная дрожь…

* * *

Столица, частный санаторий, 26 августа. Виктор.

Виктор злился — причем прекрасно понимал, что злиться просто глупо — но поделать с собой ничего не мог. На этот раз идти пешком им не пришлось — прямо возле дома находился гараж, в котором стояла неприметная машина. Усевшись рядом со Зварыгиным, он принялся мрачно смотреть в окно, почти не замечая окружающего и сосредоточившись на своих собственных эмоциях.

Он привык анализировать свои чувства — и докопаться до причин своего плохого настроения ему не составило труда. Его злило то внезапное взаимопонимание, которое возникло между Тиль и Зварыгиным, и то совершенно одинаковое слово «Нет!», вырвавшееся у них одновременно, и те взгляды, которыми они обменивались. Злила его и двойственность теперешнего положения, и то, что из фигуры он превратился в разменную пешку, с которой можно не считаться и просто снять с доски. Нет, он собирался снова вступить в игру — так или иначе. Если один план приказал долго жить — следовало всего лишь составить новый.

Единственное, что его немного успокоило — это то, что спорить дальше с ним они не стали — должно быть до обоих дошло, что он чувствовал.

Путь до базы занял менее получаса. То, что творилось на КПП к тому моменту, как они подъехали, производило сильное впечатление — особенно оцепление из бойцов с автоматами. Зварыгин потребовал телефон, и после коротких переговоров их пропустили внутрь.

У ворот их уже встречали. Марк и несколько незнакомых ему лиц. Один сразу привлек его внимание — молодой, уверенный в себе, с холодными глазами и каким–то волчьим выражением лица. Он пожал руку Зварыгину, и они обменялись коротким приветствием — даже постороннему наблюдателю было видно, что эти двое хорошо знакомы. В ответ на реплику Зварыгина, он кивнул:

— Найти предателя надо срочно. Мы даже не представляем, информация какого уровня сейчас утекает. Но не будем обсуждать это здесь.

Он перевел взгляд на Виктора и протянул ему руку:

— Александр Белугин.

Виктор пожал протянутую руку и представился так же коротко:

— Виктор Лесков.

Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж, и Виктор вошел в помещение, где до сих пор еще не был. Скромная табличка на двери гласила — конференц–зал — но у двери стояла охрана, и он испытал легкое удивление, что его пропустили вместе со всеми. Первым, кто кинулся к нему с радостными приветствиями, оказался Зорин. От столь теплой встречи он почувствовал странную грусть — мало, кто столь искренне радовался его присутствию. По сути — Виктор поморщился — никто и никогда не проявлял столь открыто радость по поводу его появления. Отойдя с Зориным в сторону, и, пообещав рассказать о себе чуть позже, попытался разузнать, что же тут творилось.

Оказалось, что нападавшие журналиста явно недооценили — он сумел вырубить всех троих. Но драгоценное время было упущено — Виктора уже утащили. Пока он добежал до базы, пока поднял тревогу — похитители успели скрыться. После чего обнаружили трупы на КПП и отсутствие Зварыгина

Суматоха продолжалась, пока не появился Белугин и не взял ситуацию под контроль. Зорин не знал, какую должность он занимал, но, судя по тому, как беспрекословно его слушались остальные, немалую. Расследование продолжалось, его самого допросили и попросили пока никуда не уходить, сам Белугин вел краткие переговоры по телефону. Достаточно быстро удалось установить личности напавших на него и то, на кого они работали. После чего был организован поиск и подготовлены группы захвата.

Виктор, слушая Зорина, не забывал и прислушиваться к разговору, который вели Зварыгин с Белугиным, стоявшие чуть дальше. Пока обсуждались принятые меры безопасности по военной базе, он слушал довольно равнодушно. Но последняя долетевшая фраза мгновенно привлекла его внимание.

— Я говорил с Грачевым — то, что Царева и остальных удалось вытащить живыми — большой плюс. Сейчас он в санатории, и врачи говорят, что, хотя лечение будет долгим, он полностью выздоровеет. Но во всем остальном — полный провал. Если бы не ее вмешательство — я не думаю, что хоть кому–то удалось бы уйти живым. Грустно признавать, но этот противник нам не по зубам.

Виктор насторожился — судя по всему, речь шла о прошедшем штурме. А он даже не успел расспросить Тиль… Слишком много свалилось на него — но разве это оправдание? И вот теперь он вынужден довольствоваться информацией из вторых рук — а мог бы знать наверняка.

Зорин тоже замолчал и начал прислушиваться — и глаза его загорелись. Виктор подумал, каково для журналиста оказаться в сосредоточении всевозможных сенсаций, с постоянным доступом к сверхсекретной информации — и без малейшей возможности опубликовать услышанное — и ощутил невольное уважение к тому, как спокойно Зорин реагировал на свое заточение.