Охота на князя Дракулу

Надо послать кого-то к директору. Ведь один из его студентов мертв. А где проведут криминалистическую экспертизу лучше, чем в находящейся тут под боком академии? Ну хоть что-то хорошее посреди этого кошмара.

Я наклонилась, стараясь не коснуться Вильгельма, чтобы не нарушить ничего. В памяти у меня всплыли дядины уроки. Если здесь замешаны дурные намерения, то вполне возможно, что убийца сейчас где-то здесь и наблюдает за происходящим. Я оглядела толпу, но на вид никто в ней не выделялся.

Мужчины и женщины, самого разного возраста и комплекции, таращились на меня. Они обвиняюще перешептывались на чужеземном языке, но я читала отвращение на их лицах и в том, как они щурились, как часто-часто крестились или рассеянно прикасались к своим священным реликвиям, словно уверяя себя, что Господь присутствует и здесь. Господа я вывела за скобки и попыталась припомнить, какие еще бывают заболевания с возможным стремительным летальным исходом и кто из них мог поразить моего соученика. Инфаркт миокарда? Нет, вряд ли.

Разве что у него с самого детства было больное сердце. Вероятность не хуже прочих. Моя мать страдала этим. Нам повезло, что мы не лишились ее раньше. Натаниэль говорил, что лишь ее железная воля продержала ее в живых так долго.

Я снова посмотрела на отпечатки ног. Меня замутило. Возможно, они тут были ни при чем и Вильгельм стал жертвой своей болезни. Убийство, произошедшее в этом селе ранее, было неприкрытым: мужчине проткнули колом сердце, а не прикончили неким неидентифицируемым образом, замаскированным под естественные причины.

– У вас проблемы со слухом, мисс Уодсворт?

Услышав низкий голос Молдовеану, я отпрянула от трупа и выпрямилась. Лицо мое вспыхнуло. Я поняла, что он, должно быть, уже некоторое время обращается ко мне, а я не отвечаю, и это добавило яду в его голос. Директор определенно быстро прибыл на место происшествия. Он смотрелся очень внушительно, нависая надо мной и мертвым телом у моих ног. Некий природный механизм вынудил меня отступить на шаг. Я огляделась в поисках Томаса.

– Нет, директор. Я задумалась.

– Это явно не ваша сильная сторона, мисс Уодсворт. – Взгляд директора Молдовеану пронзил меня насквозь. – Отойдите и дайте мне заняться делом.

Еще никогда в жизни я не испытывала такого яростного побуждения дать кому-то отпор. Директору даже не понадобилось произносить то, что он откровенно подразумевал: мужчина справится с этим лучше.

Женщина, стоявшая неподалеку от трупа, вытерла слезы своему ребенку и что-то визгливо выкрикнула; от ее слов толпа снова заспорила. Молдовеану по-румынски прорычал приказ, веля всем отойти, и тем предотвратил усиливающееся возбуждение.

– Убирайтесь же с моей дороги, пока я не замерз насмерть. – Директор скрипнул зубами и проговорил по-английски, медленно, словно обращаясь к полнейшей тупице: – Здесь не экскурсия для белошвеек, хотя, возможно, именно там вам самое место.

Мое лицо снова вспыхнуло. Я чуть отступила в сторону, но я не желала отходить к широкому кругу зевак. И плевать, если он отчислит меня за непочтительность. Я не позволю, чтобы со мной обращались как с существом второго сорта, и все лишь потому, что я благословлена способностью рожать детей. Я мысленно прикрикнула на себя, веля не обращать на это внимания, но просто не могла этого сделать, и к черту последствия!

Я выпрямилась.

– Мое место – со скальпелем в руках, сэр. Вы не имеете права…

Боковым зрением я заметила, что палец жертвы шевельнулся – я готова была в этом поклясться. Кровь моя застыла вместе с резкими словами, которые я собиралась бросить в лицо директору. В сознании моем промелькнули мысли о смертоносных электрических машинах, сердцах, работающих на паре, и украденных органах. Все вокруг залила оглушительная тишина: бормотание множества голосов, ядовитая насмешка Молдовеану, хлюпанье носом и произносимые шепотом молитвы, стук ледяной крупы об камни – все сменила пустота, а моя память терзала меня картинами того, как безжизненное тело моей матери пытается восстать из мертвых.

Я до сих пор видела, как ее руки и торс рывками приподнимаются над тем столом. До сих пор ощущала едкий запах горелой плоти и волос, плывущий по лаборатории, сладковатый и тошнотворный. Ощущала ту ужасную, лишающую сил смесь страха и надежды, с которой я пыталась нащупать давно исчезнувший пульс. Порыв ветра сорвал ставень и грохнул им об стену рядом с темным окном, выходящим в переулок. Занавески затрепетали и отлетели внутрь, и я была почти уверена, что увидела фигуру в плаще, затерявшуюся между его темными складками. Я отступила, пошатнувшись, и, не обращая внимания на язвительные шепотки крестьян, пронзавшие мою рушащуюся эмоциональную стену, пустилась бежать.