Охота на Князя Тьмы

— Я… эээ… родственница госпожи Боголюбовой. Вернее, ее троюродная племянница. У меня такая же фамилия, вот ваша помощница и напутала. К сожалению, Елене Макаровне сегодня нездоровится. Но она очень хвалила вас и предложила мне занять ее очередь. У нас с ней, так вышло, похожий… эээ… недуг.

Глаза мужчины снова зажглись, как электрические лампочки. И белоснежная улыбка вернулась на место. Еще более ослепляющая, чем прежде.

— Айзек Самуилович Пуэр, к вашим услугам. С кем имею честь?

— Софья Алексеевна Боголюбова…

Не успела я закончить, он вдруг подскочил ко мне, схватил мою ладонь своей, нежной, как у ребенка, и запечатлел на ней слюнявый поцелуй.

— Безмерно рад знакомству, Софья Алексеевна. Проходите, присаживайтесь поудобнее, — он подвел меня к странной металлической конструкции, которую с большой натяжкой можно было бы назвать креслом. — Все, что рассказывала обо мне ваша тетушка — чистейшая правда. Я лучший в своем деле. А потому, не будем терять ни минуты.

Эх, надо было уточнить у помощницы, чем была больна эта самая Боголюбова. Вдруг вопросы начнет задавать наводящие. Тут мне точно не вывернуться.

Усадив меня, доктор пододвинул свой стул, устроился напротив. Затем подался вперед и потянул на себя расположенный справа короткий рычаг. Спинка резко откинулась, из-за чего я оказалась в полулежачем положении.

А что, вполне удобно.

— Какое интересное кресло.

— Моя собственная разработка, — не преминул похвастаться Айзек. — Имеется патент!

Может, это что-то вроде кушетки у психолога? Попросит сейчас расслабиться, рассказать о своих тревогах… Это я могу.

— Расслабьтесь. Вы излишне напряжены.

Ну вот, как я и думала.

Расслабившись, я уперлась в подставку для ног.

— Смущаться ни к чему, Софья Алексеевна. Вы далеко не единственная замужняя барышня, страдающая от отсутствия требуемого внимания со стороны своего супруга. Миллион женщин во всем мире мучают подобные симптомы. Однако далеко не у всех их имеется шанс попасть в руки блестящего профессионала, вроде меня.

Да уж, от скромности этот тип не умрет. Только не понятно, о каких симптомах он ведет речь?

— Угумс, — кивнула я, не решаясь, пока, его прерывать.

— Всего пара минут, и я устраню источник нервных расстройств. Вы сразу это поймете. Жар уйдет, испытаете облегчение. Не пытайтесь сопротивляться. Отдайтесь моим целительным рукам.

Я сглотнула. Что-то стало не по себе. Может, пора прервать этот спектакль?

Внезапно доктор рванул на себя еще один рычаг. На это раз слева. Подставка для ног разделилась на две части, поднялась вверх и разъедалась в стороны. Прямо как в гинекологическом кресле.

Пока я приходила в себя, Пуэр успел пошарить по дну кресла и достать приделанный на шнур металлический… фен? Похож. Если бы не странная бляшка на конце.

Он повернул рукоятку. Дуло с бляшкой завертелось.

— Не пугайтесь, Софья Алексеевна. Еще немного, и я прорву вашу плотину. Потоки воды хлынут наружу, оставив после себя спокойный водоем. Не забывайте, вы в руках профессионала.

Схватив подол моей юбки, Айзек стал ее поднимать. Вот тут-то до меня и дошло, куда он собрался пристроить этот «фен» и что за «плотину» имел в виду.

С губ сорвался непроизвольный крик. Каблук моего ботинка уперся в мужской лоб, оставляя на нем глубокий отпечаток. Мужчина свалился со стула и не успел подняться, как вдруг распахнулась входная дверь и в помещение вломился злой как тысяча чертей пристав.

Бросив на меня один короткий взгляд и убедившись, что я жива и здорова, Гордей подскочил к стонущему у моих ног мужчине, схватил его за грудки, легко приподнял и шмякнул спиной о ближайшую стену.

Доктор протяжно охнул. Глаза закатились. Но на пристава это не произвело никакого впечатление. Костяшки его пальцев побели. А выражение лица обещало несчастному медленную и очень болезненную смерть.

Чтобы не дать случиться непоправимому, мне пришлось быстро соскочить с неудобного кресла и повиснуть у Ермакова на руке.

— Гордей Назарович, он же едва дышит! Прошу, пустите…

— Я слышал, как вы кричали, — процедил Гордей, не удостоив меня ни единым взглядом. — Что этот мерзавец успел натворить?

— Ничего! Клянусь, ничего! Я… я… просто испугалась, когда он попытался засунуть в меня вот эту штуку, — я ткнула пальцем в валяющийся на полу, но продолжающий вертеться… «фен».

— Штуку? — возмущенно завопил внезапно пришедший в себя Айзек. — Да что вы знаете о передовых европейских методах лечения истерии? Этот прибор, барышня, зовется «массажером» и служит для облегчения ваших симптомов.

— Нет у меня никаких симптомов, — возмутилась я, начисто позабыв о своей роли.

— Как нет, ежели я вижу, что есть? — не сдавался Пуэр. — Клянусь, знал бы, как все будет, ни за что не вернулся бы из Парижу в этот богом забытый городишко. Одни босяки и невежды кругом. Даже помощницу нанять — целый спектакль. Три бабы за одну неделю сменил.

— Ничего, я тебя в такие места упеку, не до баб будет, — зло усмехнулся Гордей и тряхнул доктора изо всех сил. Тот клацнул зубами и взвыл.

— Да какое вы имеете право? Кто вообще такой будете?