Охота на колдунов

  Зрячим дед бы обязательно подался на юг, искать доказательств, но теперь лишь темнел лицом, когда его мнение в очередной раз не брали в расчет, а в конце концов так и вовсе подался на пчельник к Дану - из взрослых тот единственный не противоречил. В селении же деда по большому счету ничего не держало - бабка Клéвоца умерла во время родов, а привезенная с юга девушка ослабла сердцем, пережив в первую же зиму легочную хворь, и теперь не вела хозяйства, а значит, была легка на подъем.

  Сам же Клéвоц тогда поверил большинству, но, приходя на пчельник, с дедом не спорил: у старого воина было что рассказать да и чему научить. К тому же дед прекрасно ориентировался на слух.

  Когда Клéвоцу исполнилось четырнадцать лет, император призвал владетелей Севера в столицу на Большой Совет. Когда пришли вести с Совета, Клéвоц и Чеслава как раз считали степени родства и остались недовольны результатом - пускай кровные связи между их семьями и были дальними, но их было слишком много и сразу в нескольких поколениях. А значит, взрослые не могут позволить им быть вместе. Клéвоцу было искренне жаль - все же девка ладная, пригожая, но в мечтах он все же не придавал тогда конкретной девушке большого значения: редко кто из героев северных сказаний, которые длинными зимними вечерами распевали, собравшись вместе, бывалые воины, ограничивался одной женщиной.

  Да и повседневные примеры были под стать. Если воин оказывался достаточно удачлив, чтобы обзавестись более чем одной женщиной, то местной, взятой в ранней юности жене зачастую доставались статус хранительницы очага и второе слово в семье (после мужа). А вот отношение к привезенной (зачастую из разоренного самими северянами селения и от прореженной северянами же родни) и называли любовью. Те же, кто думал иначе, такие как, например, отец Клéвоца, почему-то не спорили.

  А в столице на Большом Совете сумасшедший колдун - сумасшедшим его назвали после - произнес короткий наговор прямо в зале дворца и разлетелся брызгами жидкого огня. Так в стране сменилась власть - пускай в императора и попала всего одна капля, но колдовской огонь вмиг распространился по телу, убивая. А вот наследника все же выходили, правда обзавелся коллекцией шрамов, которую редкий северянин собирает к концу жизни. Огонь совсем не тронул лишь кожу головы, но, поговаривали, волшба затронула разум. Однако император и империя для Клéвоца оставались чем-то далеким, хотя и молодой северянин формально был ее частью. Другое дело род - но власть в нем тоже сменилась. Брат деда находился в тот злосчастный день в зале Совета и разделил судьбу десятков других. Правда, ему повезло - успел схватиться за рукоять кинжала, а значит, умер в бою...

  Теперь Хóлминых возглавил слепой дед мальчика, но справлялся старик лишь с помощью сына, отца Клéвоца.

  'Интересно, - скрипучим голосом к месту и не к месту ворчал дед, - а ведь никто из колдунов-владетелей, присутствовавших на Совете, не погиб'.

  Но предпринимать ничего не стал, лишь железной рукой судил и рядил родовичей, впрочем ничем не отличаясь в этом от покойного брата. То ли понимал слабость малочисленных северян, а тем более лишь одного северного рода перед жрецами всех Четырех сторон света. То ли затаился до поры до времени.

  А через два года неспешный, обстоятельный, привычный быт северян был грубо нарушен, причиной чего многие позднее посчитали послание императора, случайно пришедшее как раз на шестнадцатилетие Клéвоца.

  * * *

  Глас первый:

  Всеблагой извлек лучших людей из мира скорби,

  Многие народы удостоились чести исторгнуть призванных из своего числа;

  Но и в новом мире люди стали на путь насилия,

  И тогда Всеблагой дал им жрецов, дабы наставляли и вразумляли.

  Хор:

  Да будут прокляты именующие милостивых жрецов колдунами!

  (Фрагмент текста, читаемого в храмах в каждое полнолуние).

  Несколько ранее.

  Мрак новолуния отступал перед нарождающимся рассветом. Солнце еще не показалось из-за холмов, но посветлел горизонт, а на возвышении в центре безлесного плоскогорья четко проступили очертания замка. И если ров и земляной вал ничем особенным не могли поразить сторонний взгляд, то высокие стены с огромными гранитными блоками в основании, массивные круглые башни со специально укрепленными площадками на вершинах для размещения требушетов и катапульт, располагавшиеся на обширном подворье каменные хозяйственные и жилые постройки с красными черепичными крышами, донжон в центре, чьи бойницы на последних этажах превращались в окна - все вместе взятое выдавало собственность если и не императора, то самое меньшее одного из сиятельных тэл'ов Изначальной империи.