Охота на короля

Уставший и голодный, изуродованный до неузнаваемости и с четко проступившей отметиной сапожища на лице, разведчик все-таки добрался до гостиницы и, к великому удивлению, обнаружил в своем номере не развалившегося, не снимая сапог, на кровати Озета, а радушно улыбающуюся Терену, скромно сидевшую на стуле возле разожженного ею очага. Женщина увидела его и, широко открыв объятия, бросилась к нему в надежде заключить и задушить вернувшегося из боя солдата своими крупными, призывно колышущимися при движении телесами.

– Не подходи! – окровавленное острие почти касалось кадыка удивленно заморгавшей глазами купчихи. – Зачем пришла?! Смерти моей хочешь, толстомордая злыдня, за дружка пришла мстить?!

– Какого еще дружка? – продолжая моргать длиннющими ресницами, пролепетала Терена, а затем вдруг, разрыдавшись, опустилась на пол.

Вид стенающей женщины невыносим. Палион, конечно, знал, что многие представительницы хитрого пола любят использовать именно этот прием, чтобы разжалобить сердца доверчивых мужчин; знал, поэтому, насколько смог, попытался отнестись к нечестной игре спокойно.

– Перестань сопли пускать, корова жирная, – как можно грубее произнес притворяющийся бесчувственным мерзавцем майор. – Встала, утерлась, шмотки собрала и на выход! Еще раз на глаза попадешься, прирежу, как свинью! Иди к своим дружкам лесным комедию ломать!

Терена сидела на полу и плакала, закрыв лицо мокрыми, раскрасневшимися ладонями. Она продолжала дьявольскую игру, целью которой было сначала завоевать доверие наивного мужчины, а затем, использовав его для каких-то своих и совершенно непонятных целей, выбросить на помойку истории, естественно, не забыв напоследок вонзить острый нож в спину. Однако Палион хорошо усвоил правило: «Слабые вымирают!», притом слабостями, как в его мире, так и на дикой Шатуре, почему-то считались не только невысокие физические показатели, но и такие, казалось бы, положительные черты, как честность, открытость, доброта, желание прийти на помощь ближнему своему в трудную минуту. Эволюция человечества очень странный и крайне несправедливый процесс: вначале выживали лишь лучшие, затем лучше приспособленные, то есть те, кто умеет действовать руками других и жонглировать чужими чувствами. Познание этой суровой истины стоило разведчику очень дорого. В свое время он многое и многих потерял лишь потому, что доверял людям, которых сразу нужно было прирезать.

– Слышала, что я сказал?! Давай живее! – не обращая внимания на стенания и плач, Палион пнул носком сапога даму под толстый зад. – Считаю до трех, если не уберешься…

– Вы меня бросили… оставили умирать! – громко завыла Терена, все еще тешившая себя надеждой обмануть повидавшего жизнь солдата. – А ведь я… я… вас спасла… из смертельной западни вытащила! И за что… чем я перед вами провинила-а-ась?! Всего лишь по утрянке прогуляться пошла-а-а, а вы, вы… меня бросили… Без меня, супостаты, уехали-и-и!

– Ага, я как-то, дурень, позабыл о старой, доброй, лиотонской традиции – брать на утренний променад весь гардероб, – не в силах больше кричать, тихо рассмеялся разведчик, вспомнивший, что в то промозглое, осеннее утро дама отправилась «погулять» о двух лошадях, с двумя тюками одежды да и еще благородно оставив бывшим спутникам по тощему кошельку из всей трофейной казны.

– Дурак ты, Палач, ох, дурак, – вдруг совершенно спокойно произнесла мгновенно прекратившая слезливый концерт дама. – Ты еще пожалеешь, очень пожалеешь!..

Палион так и не понял, о чем же он должен был пожалеть. Возможно, до него дошел бы скрытый смысл этих слов, но всего несколько секунд назад еще бьющаяся в довольно натуральной истерике дама не дала ему времени, чтобы осмыслить их и осознать. Терена молниеносно вскочила с колен и, крепко схватив растерявшегося мужчину за грудки, с нечеловеческой силой отшвырнула его в дальний угол комнаты. Затем купчиха выпрыгнула в окно, которое по счастливой случайности, несмотря на холодную погоду, оказалось открытым.

Лежа спиной на сломанном табурете и погребенный под тяжелой рамой свалившейся на него со стены картины, Палион пытался понять три вещи: зачем приходила предательница Терена, куда запропастился пройдоха Вебалс и почему он, собственно, «дурак»?

Глава 9 Пройдоха, кровопийца и старый лис