Охота на кощея

Быстрее было добраться до Боровой вдоль берега реки. Будь в нашем отряде только конные — мы бы так и поступили. Но пробираться по берегу с повозкой, рискуя застрять в буреломе, казалось глупой блажью.

Поэтому мы поехали по дороге.

Холодный осенний ветер уже оборвал с деревьев листву, и лес выглядел совершенно прозрачным. Только ёлки стояли тут и там тёмными приземистыми силуэтами.

Я поёживался в седле и торопил коня, надеясь до темноты добраться в деревню. Хотелось заночевать не у костра, а в жарко натопленной избе, а если повезёт — то ещё и после хорошей деревенской бани.

А хер ли?

Рубаха от грязи и пота уже стояла колом на теле, да и запасная была не намного чище! Тело под одеждой зудело, по нему только что тараканы не бегали!

В сумерках мы чуть не проскочили нужный поворот. Если бы не приметная берёза со сломанной макушкой — так и упистили бы в темноте до самого Старгорода!

Мы кое-как развернули повозку в раскисшей колее и шагом доехали до деревни.

Боровая мирно спала на берегу реки Змеюки. Сельчане уже видели третий сон, когда я с трудом спрыгнул с коня и постучал в ворота старосты. Именно у него мы оставляли коней, когда отправлялись на охоту за медведем, с которой и начались все наши приключения.

За воротами загромыхала тяжёлая цепь. Здоровенный рыжий кобель зашёлся лаем. Спустя некоторое время заскрипела дверь дома, и сонный голос старосты встревоженно спросил:

— Кто тама?

— Открывай, Васильич! — крикнул я. — Это Немой!

— Немой? Ох ты, всеблагие боги! Князь!

Васильич мигом отодвинул засов и распахнул тяжёлые ворота.

— А ведь мы думали — ты утоп! Твои-то тебя искали-искали! Всю округу перевернули, да так и не нашли. Ни с чем в Старгород уехали! А ты — вот он! Да ещё и с дружиной!

— Васильич, нам бы баню, и выспаться! И повозку надо куда-то поставить.

— Сейчас всё сделаем!

В доме затопали, забегали. Младший сын Васильича спешно растапливал баню, бегая к колодцу с деревянными вёдрами. Невестки старосты увели в дом Василису с дочерью.

Сам староста распряг коней, щедро насыпал им овса и налил в поилку свежей воды.

— Ну, идёмте пока в дом! Отдохните перед баней!

Дух земли прислонился к забору и осел бесформенной грудой камней.

— Я здесь отдохну, — прогудел он мне.

— Тебе еды не надо? — на всякий случай поинтересовался я.

Груда камней коротко громыхнула.

— Ты же видел, чем я закусываю. А вот от глотка не откажусь.

Я, ухмыляясь, протянул духу земли свою фляжку.

В доме мы кое-как повалились на лавки. Хозяйка подала нам горячую гороховую кашу с луком и свиным салом и печёную репу. Я пустил по кругу фляжку с самогоном, а Васильич вытащил из подвала бочонок мутной молодой браги.

— Настоялась, а перегнать не успел, — виновато сказал он.

Брага на горохе весело пенилась в больших глиняных кружках.

— Сильно не налегайте! — предупредил я Айсака и Ягужа. — Нам ещё в баню идти.

— А что это такое — баня? — поинтересовался Айсак.

Место, где можно помыться, — уклончиво ответил я.

Ну, а на хера пугать пацана раньше времени?

Василиса за занавеской укачивала дочку. Одна из невесток хозяина ей помогала.

Мы выпили по кружке браги и только-только утолили голод, как вбежал молодой парень и весело крикнул отцу:

— Баня готова!

Я поднялся с лавки и кивнул хазарам:

— Ну, идём!

Парились хазары на удивление ловко. Ягуж опасливо поглядывал на трещавшие камни печи, а Айсак звонко взвизгнул, когда я окатил его холодной водой из деревянной кадки.

Но потягивая в предбаннике малиновый квас, он весело сверкал чёрными глазами и хохотал.

— Охеренная баня, Немой!

А за столом вырубился прежде, чем ложку до рта донёс.

Наутро мы отдохнувшие, сытые, в чистой одежде пошли по деревне искать подходящую повозку.

Дух земли так и сидел у внешней стороны забора, успешно прикидываясь грудой камней.

Загвоздка была в том, что я непременно хотел запрячь в повозку сразу двух лошадей. А обычные сельские телеги для этого не подходили. Но староста сразу повёл меня к местному кузнецу, который не только продал мне подходящую повозку, но и подогнал упряжь под низкорослых хазарских лошадей. Он же проверил всем нашим коням копыта и перековал стёртые подковы.

Под конец я вспомнил слова Тенгри и уговорил кузнеца приделать к повозке кожаный верх на деревянных дугах. Получилось что-то вроде открытого с двух сторон фургона с покатой крышей.

Сидеть в такой повозке сразу стало гораздо уютнее.

Староста хотел, чтобы мы забрали с собой налог, который деревня должна была заплатить в княжескую казну.

— У вас ведь две повозки, княже! — уговаривал он. — А если хочешь, так и третью найдём. Захватил бы ты хлеб и мясо, чтобы нам обоз в такую даль не снаряжать!

— Извини, Васильич! — отпирался я. — Нам телеги пустые нужны.

— Да зачем?- не унимался староста.

За хером, бля! Потому что Тенгри так сказал.

Но это я старосте объяснять не стал. А пообещал прислать в деревню наряд дружинников, на прокорм которых и будет уходить положенный налог.

— Места у вас пограничные. Значит, какое-никакое войско должно быть. Вот поставим заставу, вы её будете снабжать, а в Старгород ничего возить не придётся.

— Хорошая мысль! — обрадовался староста.