Охота на красавиц

Так вот в чем дело-то! Вот, оказывается, что означают эти милицейские игры вокруг нее! Ее ищут в связи с делом Глыбиных! Правильно: никто, помнится, не знал, куда они с Алкой собирались поехать. В Крым да и в Крым, а он ведь большой. И вот по всем отделениям милиции прошла ориентировка на Москвину К.К., 1968 г р. А этот перечень нелепостей, которые ей пришивают, либо попал сюда ошибочно: «приклеился» из какой-нибудь другой розыскной информации, – либо был выдуман совершенно сознательно, чтобы активизировать милицейскую бдительность. И активизировал-таки!

Итак, в Нижнем ее скорее всего задержат… Странно, эта мысль не вызвала у Киры особого потрясения. Во-первых, она уже несколько пообвыклась со своим положением «бегства от правосудия», а во-вторых, совесть ее по-прежнему абсолютно чиста. С того самого дня, как Алка познакомила ее с Игорем, и до отъезда в Коктебель она знала о своем, как теперь принято выражаться, бой-френде только одно: это преуспевающий адвокат и приятный человек, который не больно-то кичится родством с милицейским генералом, но отнюдь не скрывает этого родства. Отец, ведая или не ведая того, делал Игорю отличную рекламу, поэтому под преуспевание адвокатской конторы Глыбина-младшего был заложен весьма прочный фундамент. Кира, впрочем, в эти тонкости не вникала. Игорь тоже мало интересовался ее делами. Они общались не чаще раза в неделю, чтобы «приятно провести время». Да уж, воистину: встретились два одиночества, развели у дороги костер, а костру разгораться не хочется – вот и весь разговор.

Вот и весь разговор? Вот и все, что она может сказать об Игоре после года знакомства, плавно перетекшего в интим?! А где слезы? Где дрожь телесная, где трепет сердечный, где прижимания рук к груди, где метания, терзания, беспокойство?!

Кира вяло потрогала себя руками, как бы пытаясь найти нечто, чего, она заранее знала, найти невозможно.

Поразительно! Да есть ли у нее вообще сердце? Игорь арестован, Игорь в тюрьме, а она не испытывает за него элементарного беспокойства! Даже не очень-то интересно узнать, что он такого натворил вместе со своим батюшкой!

– Кстати, Кира, а тебе не интересно узнать, с чем взят твой приятель? – словно прочитав ее мысли, подал голос Максим, и Кира со стыдом взглянула в зеркальце.

– А что, ты и это смог выяснить? – угрюмо спросила она. – Как погляжу, информатор твой – и в самом деле ого-го, сколь сведущий человек!

– Ого-го, – кивнул Максим. – Это точно. Только я вот чего не пойму: если ты с этими Глыбиными подельница, то почему в твоем пресс-релизе, – он помахал знакомой Кире омерзительной листовочкой, выудив ее из кармана, – не указана контрабанда алмазов?

– Что-о?.. – тихо проговорила Кира, и лицо Глыбина-старшего вдруг выскочило из глубин подсознания, ослепило нестерпимым блеском, струящимся из глаз, – в точности как было во сне. И в этот миг, словно алмазный блеск развеял некую тьму, Кира поняла, что рано радовалась, рано хвалила себя за то, что нашла объяснение своим загадкам. Листовка листовкой, розыск розыском – а ничем, никакой ее предполагаемой связью с Глыбиными не объяснишь «участие» в ограблении автобуса на трассе Феодосия – Симферополь. И гибель Алки. И пропажу паспорта. И звонок из агентства по продаже билетов – тоже…

А еще она поняла, что не в силах одна справиться со всем этим. Надо было с кем-то поговорить. Как можно скорее! Немедленно! Чтобы элементарно не сойти с ума.

Она с отчаянием вскинула взгляд на Максима, мучительно желая обнаружить хотя бы слабый отсвет обыкновенного человеческого сочувствия в его глазах, – и даже испугалась, увидев холодный прищур и закаменевшие скулы.

– Та-ак, – медленно промолвил Максим. – Кажется, приехали…

Он нажал на тормоз, и только тут Кира сообразила, что Максим смотрит вовсе не на нее, а на милицейскую «Волгу» и такой же «уазик», перегородившие им дорогу. Капитан с черно-белой палочкой вальяжно шел навстречу, однако в выражении его лица не было и тени приветливости, свойственной представителям его профессии. Вдобавок он был не один. Четыре серые омоновские фигуры выросли из-за его спины, а через секунду Кира и Максим оказались выдернуты из автомобиля и приткнуты к нему с заломленными назад руками. А милиционер открыл багажник, с брезгливым выражением лица поворошил там что-то рукой, а потом, вцепившись в волосы Максима и рванув его голову назад, спросил голосом, которым выносят смертный приговор:

– А от трупа вы, значит, уже успели избавиться?

* * *

Оказывается, подобно тому, как существуют бродячие зверинцы, существуют и передвижные «обезьянники» – гораздо теснее стабильных. В этом Кира могла убедиться на собственном опыте… Что-то ее опыт начал уж больно стремительно обогащаться! Правда, большой пользы она в том пока не находила. И вообще – ничего хорошего не находила она в сидении в этой пропахшей потом, зарешеченной коробчонке, разместившейся в кузове милицейского «уазика»!