Охота на красавиц

Вдруг словно волна прошла по базару. Людское море заколыхалось, что вода в бухте. Несколько сине-голубых фигур напористо завиляли меж рядов, подобно проворным скумбриям, и у Киры ослабли коленки, когда она увидела своих будущих бизнес-партнеров со всех сторон окруженными милицией.

Народ мигом сгрудился вокруг, стеной заслонив от Киры происходящее, и хотя ростом ее бог не обидел, все время находился кто-нибудь еще выше, так что она лишена была возможности наблюдать само действо, увидев только его результат: голый и пустой меняльный пятачок.

Голый, будто колено или лысина. Пустой, словно сердце, лишенное всякой надежды…

Толпа вокруг все еще бурлила, переживая, и Кира без труда установила причину свершившегося. Оказывается, устав жить на ту мелочь, которую давала спекуляция валютой, менялы вчера пустили в рыночный оборот десяток или два пятидесятигривенных, которые они изготовили на цветном ксероксе. Всем было известно, что с купонами, ходившими по Украине ранее, такие фокусы проделывались сплошь да рядом и совершенно безнаказанно. Однако те ведь не имели вообще никаких степеней защиты – в отличие от гривен. Фальшивомонетчиков вычислили мгновенно – к общему удовольствию завсегдатаев базара. И Кире понадобилась вся выдержка, чтобы не единый мускул ее лица не выразил горького сожаления по поводу столь несвоевременно проведенной операции.

«Не могли они через час появиться, что ли! – проклинала она расторопных милиционеров. – Хотя бы через полчаса!»

Конечно, это были не единственные менялы в Феодосии, все понятно, их надо было только пойти поискать, однако разочарование, усталость и нечеловеческое напряжение последнего дня навалились на Киру враз – и совершенно обессилили ее. Как-то вдруг все потеряло цену, кроме одного: дикого желания лечь прямо здесь, на пятачке, – и уснуть. А проснуться желательно дома.

Слипающимися глазами Кира вяло следила за молодой мамой, у которой пятилетний отпрыск выпросил полузеленый персик, а в ответ на ее сетования: мол, теперь непременно разболится животик – ребенок оптимистично отвечал, что персик нужен ему не для еды.

– Я буду жуть и плють! – восклицал он, азартно блестя шоколадными глазами. – Жуть и плють!

«Это моя жизнь жуть и плють», – устало подумала Кира, и новый приступ зевоты едва не разорвал ей рот, как у Гуинплена.

– Скучаем, барышня? – окликнул ее кто-то рядом, и Кира, как в замедленном кадре повернув голову, еще раз зевнула, да так, что слезы покатились из глаз.

– Да брось ты! – сказал высокий загорелый парень лет тридцати, с выгоревшими до льняной белизны волосами и сверкающей улыбкой. – Не плачь, не стоят они того! Это были очень плохие мальчики, с такими дружить опасно.

До Киры дошло, что незнакомец принял ее за подружку одного из арестованных менял, которая оплакивает своего приятеля. Она высокомерно вскинула брови, отметая оскорбительную нелепость этого предположения, и собралась гордо удалиться, как вдруг ее осенило. А что, если перед ней подельник задержанных, который и поможет ей решить все проблемы?

Она опасливо взглянула в улыбчивые зеленые глаза и пробормотала:

– Да нет, у меня к ним был деловой интерес.

– Ченч? – догадался зеленоглазый. – Ну, это не проблема, других найдешь.

– Ченч, да не совсем, – осторожно уточнила Кира. – Хотела кое-что продать…

– А на базар только за этим и ходят. Либо продать, либо купить, – усмехнулся он – и вдруг зеленые глаза стали сердитыми. Кира даже опешила, не понимая, когда и как умудрилась его разгневать, однако тут же выяснилось, что она тут ни при чем. Глядя поверх ее головы и грозя кулаком, незнакомец рявкнул: – А ну, пошли! Нечего тут!..

Обернувшись, Кира увидела бледно-голубой «Москвич» 407-й – или 408-й модели, притулившийся к решетчатому забору рынка. Какая-то пацанва разглядывала и ощупывала его с брезгливым любопытством, словно недоумевая, неужели в наш век «Фордов», «Шевроле» и «Мерседесов» кто-то еще ездит на таком анахронизме.

– Эй ты! – хохоча, кричал один из мальчишек. – Убери свою консервную банку, понял? Тут люди машины ставят, а ты мусор всякий кидаешь!

И пацанва разбежалась, вопя:

– Консервная банка! Мусорное ведро!

– Между прочим, мой «Москвич» только что из ремонта, – обиженно сказал светловолосый. – Весь покрашен от и до! Я даже чехлы новые купил. А мотор у него еще тянет – будь здоров.

– Конечно, – сочувственно сказала Кира, – он еще очень даже ничего!

Она устало глядела, как солнечные зайчики скачут по бледно-голубому боку, и вдруг ее осенило. Мысль явилась так мгновенно, что Кира даже обдумывать ее не стала, а сразу выпалила:

– Вам хорошие часы не нужны? – и подняла руку, давая ему время оценить «Ролекс».

– Не хиллари, – задумчиво сказал незнакомец. – Очень даже не хиллари! Малайзия? Корея? Филиппины?

– Что?! – возмутилась Кира. – Родные!

– Да, – саркастически кивнул он, – а как же! Ну и что дальше?

– Эти часы ваши, если довезете меня до Керчи и переправите на пароме в Ильич. Понимаете, у меня украли все документы и деньги, поэтому…