Охота на красивую жизнь

Мыслительный процесс бороздил лоб бюрократа, глаза наливались нездоровым блеском.

– Ваш пропуск (акцент я сделала на слове «ваш», что явно не понравилось майору в отставке, привыкшему в армии к беспрекословному подчинению) стоил мне этой суммы, когда я упаковывала его в пластиковую оболочку для длительного ношения в недрах моей многострадальной сумки, в которой всегда понапихано слишком много, отчего этот документ мог принять нетоварный вид, что, в свою очередь, очень огорчило бы вахтера дядю Гришу, вас лично или нашего многоуважаемого шефа, если бы…

Кадровик не дал закончить речь. Грубо схватив за руку, потащил меня в свой кабинет, расположенный на первом этаже, недалеко от проходной. Я хотела разыграть представление с криками типа «Помогите, убивают!» или «Спасите, грабят!», но никого из сотрудников в коридоре не увидела. Вовремя у нас никто не приходит. Потому вестибюль сверкал пустотой. Пришлось, как собачонке на привязи, следовать в кабинет к чиновнику. За те пару минут, что мы продвигались по коридору, я успела представить и наручники, которые кадровик достает из ящика письменного стола, и плетку, и даже мини-гильотину, и кучу всяких других прибамбасов для пыток.

– Вы что себе позволяете? – зашипел «отдел кадров», плотно прикрыв от любопытных глаз и длинных ушей дверь своей пыточной камеры. – Выскочка! Дура набитая! Да мы таких в армии!..

– А мы не в армии!

– А жаль.

– А мне нет, потому что на гражданке про таких, как вы, анекдоты слагают. Про тупых, – я глупо хихикнула.

– Молчать! – кадровик, видимо, собрался выйти из себя, но потом передумал и задержался. Пару раз он клацнул ртом и продолжил уже более миролюбиво: – Вы, – он случайно, а может, и нарочно ткнул пальцем мне в грудь, – уволены.

Я медленно (странно, как раз этому нас на тренинге не учили) застегнула три верхние пуговки на блузке, показывая кадровику, что мне небезразличны его размахивания руками, что я конкретно к его рукоприкладываниям отношусь совсем не восторженно.

– Вот и славно. Я и сама хотела уволиться.

– Вы уволены по статье.

Этого следовало ожидать, но все равно стало горько и больно, к горлу подкатил комок спертого озона, я попыталась сглотнуть его, попыталась выдохнуть – безрезультатно. Кадровик заметил и оскалился. Однако воды не предложил. Мужчина, называется. Меня такая злость взяла, что от нее воздух через горло протолкнулся.

Он достал пухлую папку, взял верхний листок, потом водрузил на нос очки и начал декламировать бюрократическую лирику. Получалось у кадровика здорово, он читал с выражением, громко, членораздельно, чеканя каждое слово. И поза была классическая – с вытянутой правой рукой с текстом, загнутой за спину левой рукой и горделивой осанкой римского императора. Не иначе наш «отдел кадров» играл в армейском театре.

Я вслушалась в текст:

– Уволить согласно Трудовому кодексу Российской Федерации по статье №… – далее часть текста я растерянно пропустила. – Без права устройства на работу в пределах института и подведомственных ему организациях, а также у арендаторов, арендующих помещения в институте.

Кадровик закончил читать и теперь стоял с видом победителя, зыркая на меня так, чтобы сразу становилось ясно – кто здесь курица, а кто яйцо.

Я тоже молчала, задумчиво разглядывая яйцеобразную голову стоящего напротив мужчины. Я-то догадалась, что курица – это не он, как раз недавно книжку переводила одного известного автора. Он там так хорошо разъяснял про поведение в подобных ситуациях. Потому я переместила свой взгляд ниже, еще ниже, совсем ниже и остановилась где-то в районе коленок кадровика.

– А у вас дыра на коленке намечается, – просто и добродушно, с улыбкой заявила я. – Давайте приказ. Я подпишу. Где? Здесь? Хотя… Деньги сначала за пропуск отдайте, а то потом с вас не стребуешь.

«Отдел кадров» машинально вытащил портмоне и рассчитался со мной сполна. А потом торжественно вручил трудовую книжку. Я ее даже открывать не стала, боялась на глазах у этого зверюги расплакаться.

В бухгалтерии под жалостливые взгляды сотрудниц получила зарплату и компенсацию за так и не использованный отпуск, попыталась пошутить, бросив: «А за моральный ущерб?» – но наткнулась на холод кассирских очей и заткнулась.

Глава 4

Путь домой занял почти четыре часа – бесцельно моталась по магазинам, тратя полученные деньги, зашла в кинотеатр, но высидеть смогла лишь двадцать минут, потом попила кофе в какой-то забегаловке и только после этого направила стопы к родным пенатам.