Охота на «кротов»

Под подозрение попали буквально десятки сотрудников, по многим делам активно работала группа специальных расследований при управлении безопасности, а в некоторых случаях — и ФБР. Юрия Носенко — бомбу с часовым механизмом — содержали в изоляции на «Ферме». Первого шефа московской резидентуры Пола Гарблера, и не догадывавшегося о том, что его подозревают, сослали на Тринидад. Расследовались также дела всех других оперативников, работавших с Игорем Орловым.

Поскольку Голицын предсказывал, что все перебежчики после него будут внедренными агентами, то фактически все дела, которые вел отдел, рассматривались контрразведкой как плохие. Предполагалось, что советский отдел должен вербовать сотрудников советской разведки по всему миру, но какой же был смысл в этом, если должностные лица могущественной контрразведки в штаб-квартире усматривали в каждом вновь завербованном или добровольном информаторе агента, засланного КГБ?

В результате появились все основания прекратить операции ЦРУ по Советскому Союзу. В то время, в разгар «холодной войны», ЦРУ существовало в первую очередь для сбора разведывательной информации по Советскому Союзу; остальные объекты являлись второстепенными. Теперь же охота на «кротов» парализовала весь советский отдел и, следовательно, само ЦРУ.

И хотя некоторые должностные лица Управления оспаривали данное мнение, именно к такому выводу пришел Уильям Колби, директор ЦРУ с 1973 по 1976 год: «Начиная с середины 60-х годов, — говорил Колби, — операции по Советскому Союзу были напрочь прекращены. Хелмс и Карамессинес развернули программу, которую мы назвали трудно достижимыми целями. «Давайте вербовать трудных объектов: советских, китайских. Именно для этого мы и работаем». Но этого не происходило.

Как я понимаю, причиной тому была чрезвычайная подозрительность, проявляемая в отношении оперативных возможностей. Эдакое настоятельное требование контрразведки, чтобы на перебежчиков смотрели как на возможных подставных лиц. Отношения между контрразведкой и советским отделом окончательно зашли в тупик».

Бывший высокопоставленный чин Управления говорил, что проблема вышла далеко за рамки советского отдела. «У советского отдела были сотрудники, разбросанные по резидентурам всего мира, — рассказывал он, — но они были не единственными людьми, которые могли бы вербовать советских граждан. Другие сотрудники резидентур также могли это делать[198]. Отдел продолжал работать и пытался вербовать людей, но постоянно вступал в споры с Энглтоном, так как последний заявлял, что каждый, кого мы вербовали, засылался, чтобы манипулировать нами. Энглтон считал, что все плохи. Мы продолжали работать, продолжали вербовку, но все это полностью сводилось на нет контрразведкой».

По словам одного бывшего высокопоставленного сотрудника ЦРУ, Энглтон пытался вынудить англичан отвергнуть Юрия Кроткова, первого советского перебежчика, который поручился за Носенко. Московский киношник Кротков бежал осенью 1963 года в Лондоне. «Кротков являлся привлеченцем КГБ, — сказал человек из ЦРУ. — Он дал нам массу информации о советских диссидентах. Он был потрясающим источником интересной информации. Но Энглтон все высмеял: «Все — агитка». Энглтон сказал: «Кого волнует кучка диссидентов?»»

Носенко бежал в начале 1964 года. «Кроткова немедленно спросили, знает ли он Носенко. Да, он его знал; и засвидетельствовал, что Носенко — сотрудник Второго главного управления. Это и решило его судьбу. Джим сказал, пошлите его в Шотландию, заключите там в крепость и пусть он годика два там погниет. Англичане не сделали этого. Тогда он попросил отправить Кроткова обратно. Дик Уайт (шеф МИ-6) сказал: «Вернуть его, вы что, с ума сошли? Мы в таком случае не получим больше ни одного советского перебежчика». Уайт ужаснулся. Англичане вмешались, и Кроткову было разрешено остаться. Сейчас он живет в Калифорнии»[199].

* * *

Закон Мэрфи гласит, что если что-то не заладилось, то так оно и пойдет. Как это и случилось в беспокойный и трудный период 60-х годов, когда в ЦРУ многое шло наперекосяк и когда советский отдел возглавлял Дэвид Мэрфи.

Высокого роста, в очках, с высоким лбом и копной седых волос, контрастировавших с его голубыми глазами, квадратным подбородком, Мэрфи выделялся своей внешностью и безумно походил на актера Уильяма Холдена. В штаб-квартире ЦРУ Мэрфи выглядел как человек, который вечно спешит. Его слегка сутулая фигура мелькала по коридорам. Он производил впечатление наделенного большой властью исполнителя, который и думает, и действует быстро.