Охота на крутых

– Ну ты сам понимаешь, времена были, когда одному легче сохранить тайну. А ты тогда еще был, мягко говоря...

– Да ладно, не в обиде я! – махнул рукой Борька. – Зато теперь у меня такие широкие возможности, что ты ахнешь, если расскажу.

– Расскажешь! – заверил я его. – Дома за рюмочкой. А пока скажи, как попал туда, в эту школу?

– Ты меня здорово подучил драться, ну я пошел совершенствовать практику в Высшую школу милиции, – признался Борька. – А оттуда, видя мои способности, меня быстренько определили на спецкурсы в Среднюю Азию. Там после курсов работали на встречах в аэропортах, по охране всяких прилетающих знаменитостей, ну вроде прикрытия...

– Так мы и работать продолжали параллельно! – не удержался я.

– Вполне возможно! – не моргнув глазом, ответствовал Борька. – Как‑то раз я с двумя напарниками без применения оружия уложил человек двенадцать террористов из какой‑то там мусульманской группировки «Аллах акбар», пытавшихся захватить частный правительственный самолет вместе с его пассажирами. Представляешь, что там творилось? Они ведь тоже не любители какие‑нибудь... один из моих напарников до сих пор на больничку работает. Мне повезло втройне: во‑первых, живой и целый, во‑вторых, досрочно выдали диплом и лишнюю звездочку на погоны в придачу, а в‑третьих, – перевели оттуда к чертовой мамочке в Россию. За нами после той бойни в аэропорту всерьез охотиться начали.

– А третий напарник где?

– А третьему повезло там, возле самолета, но его достали после, в трикопыта мамочку, прямо на любовнице – в висок из снайперки. Организация у них вполне серьезная, так что я и здесь, дома, хожу оглядываясь.

– Ну, а арсенал наш цел? Помнишь того «картофельного» мужичка с Кубани? И его «артиллерию»?

– Винтовочка «Армалит АР‑15»? Как же, как же! Я к ней прибор ночного видения достал и оптику. Смазана и спрятана у самого надежного человека на земле. А твой НЗ как поживает?

– Все на месте, – успокоил я его. – И еще кое‑что в придачу.

– А теперь давай ты про свое житье‑бытье, – попросил Борис.

Вкратце обрисовав ситуацию, я пожаловался ему, что вот уже считай два месяца сижу без дела: кража женского белья, которое сушилось во дворе, да разгон общества гомосеков в студенческом общежитии мединститута – какие же это «дела»?

– Не боись, подброшу по дружбе! – пообещал, отъезжая с комиссией, Борька. И в августе подбросил‑таки через мое начальство дельце, по оценке моих коллег, совершенно «глухое» – о без вести пропавшем главвраче областной детской больницы докторе Агафонове, таинственно исчезнувшем из своего гаража майским вечером этого года. Он исчез бесследно, среди бела дня, и никто, естественно, ничего не видел. Ни уголовные элементы того района, где это случилось, ни придурки‑рокеры не внесли ясности в странность происшествия: хозяин гаража как сквозь землю проваливается, зато авто его открыто настежь, ключи зажигания – в замке, документы, деньги, даже очки в целости и сохранности кто‑то на следующий день аккуратно подсовывает под дверь квартиры доктора, затем звонит и уходит. Какая‑то чертовщина!

Две недели я голову ломал, чего только не перепробовал предпринимать – ноль результатов. Начальство вошло в мое положение и мне предоставили еще пять дней, после которых дело следовало сдать в архив. Очередной «висяк», за который при проведении годовых итогов по головке не гладят. А вечером в мой кабинет, где я теперь довольно часто оставался ночевать после смерти матери, вошел прилично одетый, по виду – авторитетный мужчина лет пятидесяти пяти и отрекомендовался:

– Я родной брат Виталия Михайловича Агафонова. Приехал к вам из Москвы просто поговорить...

Смысл его «простого» разговора был прост: за три дня его краткого визита в Донецк я предоставляю ему любые сведения, проясняющие картину исчезновения его дорогого братца. А мне за это премия – пять тысяч баксов! О себе москвич рассказал немного: очень даже недавно служил на Лубянке, дошел до генеральского звания, но – устарел взглядами. Попросили «отойти в сторону», не мешать новым веяниям перестроечного периода.

Уходя от меня почти в час ночи, генерал в отставке очень просил помочь, а на прощанье оставил у меня всю имеющуюся в наличии валюту.

– Тратьте, как хотите, молодой человек, но дайте мне результаты! На вас я надеюсь – больше не на кого. Жить буду в доме Виталия, там меня и найдете в случае надобности.

За весь разговор наш он даже имени моего не спросил. Ну и мужичок!

Всю ту ночь я не спал – звонил, мотался по городу. «Ставил на уши» всех, кто хоть чем‑то мог помочь: проституток, «стукачей», старых оперов‑пенсионеров... А к десяти утра следующего дня, когда голова отказывалась соображать вообще и в частности, меня осенило – вспомнил о деле Богатыревой и помчался на «ферму» Холошенко.