Охота на крутых

Трясущейся от бешенства и азарта рукой тот буквально вырвал из опустевшего бумажника фотографию и швырнул ее в банк. Козырь поднял, вгляделся и вздрогнул: с цветного фото на него смотрело юное, до жути красивое создание.

– Это ваша... внучка?

– Это моя жена, черт тебя побери, а она всегда, всю жизнь приносит мне счастье! – заорал, брызжа слюной, чиновник. – Я выиграю!

– Ты проиграешь, старый козел! – спокойно ответил Сашка, тасуя карты. – Хоть я и ставлю против нее все, что имею – весь выигрыш плюс свои деньги и часы! Оставляю себе только свой имидж – свое лицо, потому что я, в конце концов, его и не проигрывал. Но ты – все равно проиграешь. Бог не допустит, чтобы того, кто приносит счастье, ставили на карту!

И он, конечно же, проиграл, ибо Сашка не постеснялся подмастить себе три чистых туза – для полной гарантии. Он знал, что это его ошибка – власть предержащие не прощают публичных оскорблений. Но ничего не мог с собой поделать – он уже до глубины души ненавидел этого жирного игрока человеческими телами и душами, ему хотелось наказать его. И наказал... Едва успел дома отдать жене «получку», как дверь вышибли дюжие омоновцы, и через пару часов по наспех состряпанному обвинению в ограблении всеми уважаемого человека он уже сидел в СИЗО. Затем режим – особый. Освободился по амнистии через три года уже с кличкой Козырь, некоей выигранной на зоне суммой и шикарным костюмом. Все быстро спустил после того, как его выперли супруга с тещей, заявив, что если он выиграл чужую жену – с таким же успехом может проиграть свою. Что же, она по‑своему была права. Не будет же Козырь ей доказывать, что еще в лагере решил по выходе на волю окончательно «завязать» с картами. Бесполезно... В одной из попоек он познакомился со Змеем. И стал тем, кем стал...

Федя и Санька открыли гараж, выкатили из него сияющий свежей краской микроавтобус и принялись дозаправлять бак горючим из стоявших в углу канистр. Внезапно Федя, бросив Козырю «я сейчас», скрылся в доме. У него всегда имелось в запасе несколько незаполненных бланков доверенностей на передачу автомобиля другому лицу – с соответствующими печатями и подписями. При их нынешней профессии они были необходимы, как воздух, поэтому и купил он их, не постоял за ценой. Заполнив один из бланков на свое имя, а второй на Козыря, Федя пояснил ему:

– Будем гнать по очереди!

Они были готовы в дорогу.

А в это время в квартире Ивана шли свои приготовления. Вернувшись из похода в морг, Игорь, дед Федя и Гек постучали в квартиру этажом ниже – к бабе Зине. Та открыла, молча впустила их, но, закрыв дверь, затараторила:

– Были, были ироды, те, что давеча приходили! – она имела в виду тот день, когда квартира оказалась заминированной.

– Да, шлялись вечером двое в кожанках, обнюхивали! – подтвердила сидевшая здесь же Женя. – И, знаете, мне кажется, они снова придут.

– Несомненно! – подтвердил Гек. – А мы подготовимся! Игорь, ты в квартире, а я снаружи!..

Вскоре Игорь вернулся в квартиру бабы Зины через лоджию, разматывая за собой тонкий капроновый шнурок.

– Теть Зин, вы знаете, кто эти двое, что приходили тогда и сегодня? – спросил он.

– Ворюги какие‑нито, их же теперь везде полно.

– Убийцы это, теть Зин! Это они убили Ивана. И Владислава тоже, – безжалостно добавил он.

– Ой! – обе женщины вскрикнули, затем Женя вгляделась в лицо Игоря. – Ты же говорил – он уехал!

– Не уехал он – не успел, – коротко вздохнул Игорь. – Вам, тетя Зина, легкое задание: как только услышите, что они вошли в Иванову квартиру, потяните за шнурок, а когда он ослабнет – смотайте! И все – можете ложиться спать. Сделаете?

– Да я им за Ивана!.. – баба Зина сжала сухонькие кулачки, затем внезапно попросила. – Слышь, Игорь, дай мне ентот... трахтомат!

– Не нужен вам автомат, теть Зин! Вы их и так накажете! Только очень прошу – не забудьте смотать шнур.

– Да как же я могу забыть такую нужную в хозяйстве вещь! – бабка намотала шнурок на ручку окна.

Игорь огляделся, будто впервые увидел бабкину квартиру. Голые побеленные стены, старенькая кровать и такой же комод, этажерка с журналами и газетами... Сердце сжималось от жалости при виде этой убогой обстановки. А сколько их сейчас, не имеющих жилья вообще: выгнанных бессердечными родственниками, обманутых аферистами‑«кормильцами» и облапошенных приватсистемой? Вклады, которые они копили десятилетиями, в один день обратились в ничто, и теперь им, чтобы помереть по‑человечески, надо искать богатого спонсора.

– Бабушка, – он взял ее за сухонькие, костлявые пальчики и чуть сжал их, глядя прямо в старческие выцветшие глаза, – у нас сейчас есть деньги, которые мы должны отдать. Но поверьте мне – пройдет совсем немного времени – у вас будет все для обеспеченной сытой старости... – он махнул рукой, отвернулся.

– Да я ж разве за деньги, сынок! – тихо проговорила баба Зина, и мутные слезинки покатились из ее глаз, застревая на морщинках. – Ивана жалко мне – такой хороший, работящий мужик, а вот гляди ж ты, не повезло ни в жизни, ни в смерти.

Глава XIV Наказанное зло