Охота на крыс (сборник)

Я вытащил из-за пояса никчемную дубинку и опустился на ступеньки. Там, в зале магазина, уже развивалось милое сердцу действо — эксперты мазали порошками стенки киоска, щелкали вспышками фотоаппаратов; оперы опрашивали двух вусмерть перепуганных продавщиц; судебный медик склонился над одним из убитых; Шурик Антипов — нынешний зам по оперативной работе — названивал, докладывая обстановку вышестоящему начальству; следователь прокуратуры писал протокол осмотра. Спустя два месяца после моего ухода никакой осязаемой разницы в общей процедуре осмотра места происшествия не наблюдалось.

Я вкратце объяснил что смог, и меня попросили подождать, чем я и занимаюсь, сидя на ступеньках.

Антипов, пижончик, марку держит. Меня вроде как и не знает. Вроде как. Будьте любезны. Ждите. Вас допросят.

Я-то не обижаюсь. Слишком хорошо Шурика знаю. И не удивляюсь так резко изменившемуся после назначения на новую должность облику. Не внешнему, само собой. А вот этому — «Будьте любезны». Буду, буду, гражданин новый начальник.

Скрип открывшейся наверху двери, краткий обмен репликами с постовым. Не оборачиваюсь. Вероятно, из банка. Туда уже позвонили.

— Ларин, мать твою, ты и здесь уже успел влипнуть?!

Узнать меня со спины в столь странном наряде мог только один человек.

— Евгений!

Женька Филиппов, опер из моего бывшего отдела, быстро сбежал по ступенькам и протянул руку:

— Здорово, охранничек. Что, достоялся?

— Достоялся. Догулялся.

— Пошли на улицу, подышим.

Мы поднялись, миновали небольшой предбанник, куда втиснулся раскладной столик с дразнящими глаза пестротой обложек книгами. Продавец — второй потерпевший — с простреленной головой лежал рядом. Мы вышли на улицу. Погодка была ничего, разгар бабьего лета.

— Хоть ты-то мне про баррикады петь не будешь? Что вы теперь, товарищ Ларин, по ту сторону, а мы по эту?

— Брось. Курить хочешь?

Я покачал головой. Я уже влип из-за курева. Лучше не усугублять.

— Давай, объясняй. Дежурный, мудила, ничего толком не знает.

— А, объяснял уже.

— Ну что ты как девочка? Я ж не Шурик.

— Что-то начальства маловато для такого варианта…

— Да ну, — махнул рукой Женька, — обычный налет, сами разберемся.

«Ни фига себе обычный, — подумал я про себя, — два покойника. Лет пять назад здесь бы уже весь Главк собрался».

Мы присели на большую цементную клумбу, по каким-то неведомым причинам лишенную и цветов, и земли.

— Херня, в общем, какая-то, Евгений.

— Да уж, не сметана.

При чем здесь сметана, я не понял. Но у Евгения случаются порой трудности с языком.

— Ты ж вчера здесь торчал?! — вдруг опомнился он. — А говорил, через сутки дежуришь.

— Подменил одного типа. Юрик-халтурик. Да что уж теперь… Вообще, все как всегда. Пришел, нарядился, сел. С девочками ля-ля, книжонку полистал, во — «Русский транзит», с Витькой потрепался, с книжником. Он мне подбрасывал иногда литературу, чтоб не скучал на службе. Народу никого, сам знаешь, местечко — не центр, подвал к тому же. Тишина, красота. Ни суеты, ни гомона. Полчаса до обеда оставалось. Даже нет, минут десять. Директор попросил подняться, на дверях постоять. Только встал, тут Леха — кассир — так и так, звонка жду сюда, должны вот-вот позвонить, будь другом, купи «Беломор».

Я, конечно, ему намекнул, что скоро обед, выйди и купи сам. А он пристал, зараза, — нельзя уходить, обещал, мол, сидеть. Ладно, думаю, схожу, не жалко. Разомнусь для большего аппетита. Вылез на улицу, подхожу к киоску — дзынь-дрынь — нет «Беломора». Дефицит, говорят. Во, дожили. Америки полным-полно, а фабрика Урицкого в дефиците.

Пришлось в гастроном переться, на площадь. Там очередь. Пока то, пока се. На халяву не пустили. Отстоял, купил. Возвращаюсь — мать их за ногу! Витька уже готов, а Леха дышит, но тоже не жилец — две дырки в груди. Я к бабам — что да как? Они ревут, визжат как зарезанные. А-а-а! Еле угомонил.

Лизка прояснила картину. Только, говорит, ты ушел, наверху, возле лотка, хлопок, будто шампанское в Новый год открывают. Мы не поняли сначала, что там. Вдруг влетают двое в чулках на головах. Здоровые. Один с порога в Леху — ба-бах! Из револьвера вроде. С барабаном то есть. Леха встать хотел, а тот еще раз. Второй нам с Ленкой: «Тихо, сучки! Не рыпаться!» Да куда там рыпаться! Наглядная агитация — вещь великая. Ребятки сразу к киоску кинулись. Выпотрошили, что было, — и наверх. Я поерзал на неудобной клумбе.

— Короче, девки постояли, как замороженные, потом очнулись, побежали к выходу, а там — Витька с головой простреленной. Прямо в переносицу влепили.

— Н-да, дела-делишки. — Женька вздохнул. — Много взяли?

— Откуда я знаю? В банк позвонили, сейчас приедут, посчитают.

— Веселая жизнь. Повезло тебе. Сейчас бы валялся с трупами за компанию, если б не «Беломор». Что ты со своей дубинкой против ствола?