Охота на крыс (сборник)

— Верно, верно, вы его могли и не знать, вы не исполнитель. Ваш гениальный план приводил в исполнение менеджер и все вопросы к нему. Так вот, товарищ директор, этот самый Афанасьев два дня назад найден в лесном массиве Ленобласти в обгорелом виде, с огнестрельным ранением головы. И вряд ли бы его кто опознал, не забудь ваши стрелки снять с него часы. А часики с гравировкой оказались. Сегодня ее выявили и утром в сводке сообщили. Так что насчет вашего официального права защищаться от бандитов своими методами, лучше помалкивайте.

Станислав Игоревич вопросительно взглянул на Трофимова.

— Сашка, в чем дело?

— Я не говорил тебе ничего. Козел этот сам виноват, не хотел «бабки» брать. Заладил свое: «Я в ваши игры не играю, я в ваши игры не играю…» Вот и пришлось… А куда было деваться?

— Это уж точно, — заметил я, — чего мелочиться? Где один, там и два. Подумаешь, вон сейчас по десять валят, а мы всего двоих замочили. Ерунда. Да расслабтесь вы, товарищ директор. В тюрьме не любят, когда напрягаются.

— Я не убивал.

— Естественно. Но организатор несет ответственность наравне с исполнителем.

— У вас нет доказательств, что это я все организовал.

— У меня их не было до прихода сюда. А теперь есть. Но, разумеется, не для суда. А для кое-кого другого. Для вашей «крыши», к примеру. И доказательства вот в этом дипломате. Там магнитофон лежит, мой монолог записывает и все ваши реплики. Ну, а «чижикам» останется воспользоваться системой Станиславского — верю-не-верю. Я думаю, они поверят. Что дальше вас ждет, аж подумать страшно.

Я поднял дипломат с пола и положил к себе на колени. Затем погладил, сдул пыль и продолжил:

— Но я же в начале говорил, что кто-то зарабатывает, разгадывая тайны, а кто-то — их храня. Так вот, за хранение этой маленькой тайны я прошу семь миллионов, всего одну десятую. Семь миллионов и дипломат ваш. Как вы на это посмотрите, господа?

— Отрицательно, — ответил Трофимов. — Мы заберем ваш чемоданчик даром.

Он повернулся во вращающемся кресле и нажал на одну из кнопок на столе. Через несколько секунд количество присутствующих на деловом совещании людей увеличилось еще на трое человек. Все бойцы как на подбор, с ними дядька Черно… Нет, нет, эту у Пушкина, а у этих бойцов — автомат. Как я успел заметить, довольно старой модели. Но наверняка в исправном состоянии, судя по Осипову и Афанасьеву. Что было в карманах у двоих других визитеров я даже близко не представлял. Может даже гранаты.

— Возьми у него дипломат, — отдал команду Трофимов.

Чтобы не оказаться жертвой напрасного рукоприкладства, я без лишних вопросов протянул дипломат. Лариса Андреевна побелела как мел. Наверно она догадалась, что сейчас меня того, как Осипова, и не исключено, что и ее потом. За компанию, так сказать. Как ненужного свидетеля. Чтобы подбодрить ее, я дружески ей подмигнул. Других действий, вроде того, чтобы достать пистолет и открыть беглый огонь, я предпринимать не собирался — с расстояния в полтора метра на меня смотрело дуло автомата. В общем-то, я себя чувствовал тоже не очень хорошо. Расчет расчетом, но всякие там отклонения от плана не исключаются. Штука такая, как повезет.

Пока я рассуждал о состоянии своей и бухгалтерской души, Трофимов открыл дипломат и уставился в него ничего не понимающим взглядом.

— Что это?

Я приподнялся и тоже заглянул в дипломат.

— Ах это? Ничего особенного. Это весы. Обычные напольные бытовые весы. Измерять вес человека.

— Что? Весы? Зачем? А где магнитофон?

— Магнитофон тоже имеется. Вернее, микрофон. Лариса Андреевна, протяните руку под стол. Вон туда. Пощупайте крышку снизу. Нашли? Отрывайте! Смелее, он не взрывается.

Лариса извлекла микрофон и положила перед собой на стол. Первым въехал в ситуацию Трофимов.

— Двери, двери закрой! Вот ключ!

Один из парней бросился к дверям.

— Шура, ключ не входит!

«Еще бы он входил, — подумал я, — я что, зря „Стиморол“ жую?» Прежде чем зайти к бухгалтеру, я тщательнейше вытер ноги, одновременно с тем засунув в замочную скважину резинку.

Больше никто ничего предпринять не успел. Двери под ударом кованых сапог распахнулись, и в кабинет ворвалась тяжелая пехота в лице ОМОНовцев с автоматами, касками и даже щитами.

Парень с автоматом резко обернулся на шум, совершенно позабыв обо мне. Я прыгнул ему на спину и аккуратно врезал по макушке вовремя вытащенным пистолетом. Этого вполне хватило, чтобы он больше не дергался. Остальные тоже уже не дергались. С ОМОНом шутки плохи, они и по стенке могут размазать.

Следом за тяжелой пехотой в кабинет вломилась пехота легкая — в лице Филиппова и Ромы.

Коротков, уже в наручниках, не попытался даже подняться со стула и произнести обычное в таких случаях: «В чем дело?»

Я подошел к Трофимову.