Охота на Крысолова

— Ну да, были такие разговоры, но только я не говорил, что немцы захватят Москву, Гудериан просто направится к ней, после того как немцы оккупируют Киев. А Собольков рассказывал про сбитый мной самолет? Про немецкого полковника, которого мы доставили с ним в штаб армии?

Майор достал другой листок.

— Попав в плен в немецкой форме, показал советское наградное оружие, принадлежащее другому человеку, посредством которого воздействовал на командира, называя себя личным порученцем товарища Сталина. Высказывался за длительность войны в силу превосходства немецких войск, говорил о стремительном неминуемом наступлении врага, а также полную гибель нашей авиации. Заставил спороть с формы нашивки бойцов Красной Армии.

— Это что, Чопорец что-ли? Ну Андрей, от тебя я такого не ожидал.

Особист достал видимо следующий донос.

— Высказывался против атак Красной Армии с целью сдержать наступления врага, призывал бойцов не слушать наставления политруков, с помощью группы приданных ему бойцов произвел самовольный захват управления ротой, а впоследствии отстранив командира объявив себя командиром батальона, дал поручения изготовить дорожные указатели с надписями на немецком языке.

— Ну, Сенцов.

Майор вытащил следующий листок.

— Представился командармом Красной Армией, заявил, что роль командиров и комиссаров в наших войсках незначительна и солдаты воюют сами по себе, не подчиняясь никаким приказам. Раскрыл планы по встрече с Гудерианом и переходе на его сторону. Высказывался о том, что некоторые немецкие генералы недостаточно преданы фюреру и за это их ждет виселица.

— Гусеница проклятая, ну попадись ты мне еще!

— Как видите в этой папке достаточно свидетельств того, чтобы трибунал вынес верное решение и приговорил вас к высшей мере наказания за предательство и измену Родине. Единственная ваша возможность как-то смягчить наказание, дать показания на командарма Коробкова, который трусливо приказал отступать и сдал наши позиции врагу. Также нам хотелось бы узнать, как вам удавалось воздействовать на наших бойцов, чтобы им казалось, что вы в одиночку уничтожаете самолеты и танки противника? Вы же не будете утверждать, что сбивали самолеты из винтовки?

— Не только из винтовки, но и гранатами тоже. И вообще, пока вы как тыловая крыса, сидите и занимаетесь здесь фабрикацией всех этих дел, я воевал с немцами, каждую минуту рискуя жизнью. Можете спросить любого бойца моего батальона о моих действиях. И если вы считаете, что я — предатель и изменник, и хотите замарать мое имя, то знайте, другие уже совсем скоро напишут обо мне поэму.

Майор закрыл папку и устало кивнул бойцу, стоявшему позади:

— Уведите!

Мне снова завязали руки и вывели из кабинета. Меня проводили в камеру, мало отличавшуюся от той, где меня допрашивали, за исключением, того, что здесь была железная кровать с сеткой без постельного белья, и отсутствовала раковина. Никаких окон в этом подвале не было. Руки развязали и оставили одного.

Следовало все обдумать. Получалось, что я сам себе организовал проблемы и никакой Крысолов к этому не имел отношения. Я похоже попадал под каток фабриковавшегося сейчас дела против командования Западного фронта, 2 июля 1941 года 4-я армия была передана в оперативное подчинение 21-й армии. 8-го июля генерал Коробков был отстранён от командования и арестован, а уже 22 июля Военной коллегией Верховного суда СССР он был признан виновным за «халатность» и «неисполнении своих обязанностей», лишён звания, наград и приговорён к смертной казни. Расстрелян в тот же день. Такая же участь ждала и командующего всего Западного фронта генерала Павлова и еще множество командиров. По сути, они стали «мальчиками для битья», высшему руководству страны требовалось публичное наказание «виновных» за первый и серьезный военный провал. С другой стороны, был нужен прецедент наказания за военную неудачу, который мог всю войну висеть дамокловым мечом над всем генералитетом.

В это время, моя Система перезагрузилась, словно подтверждая правильность моих слов. Скорее всего, ее вывел из строя удар по голове. Мои показатели восстановились, и я снова был сверхчеловеком. Однако, оставалось полностью удостовериться, что это не дело рук Крысолова и только после этого отправляться дальше в немецкий тыл. Я осторожно, чтобы не сломать, постучал в двери.

— Отведите меня к Андрею Николаевичу! Я готов давать показания.

Дверь вскоре открылась и меня снова завели в кабинет, где уже сидел майор.

— Я хочу показать, как я проводил воздействие, ну и конечно дам все необходимые показания на Коробкова. Пусть принесут мой пистолет.

— Принесите нам «Маузер», он в третьем кабинете у Золотарева, — приказал особист.

Пистолет принесли, и положили на стол перед майором. Он с интересом уставился на меня, соображая, с какой целью я хочу завладеть оружием.

— Ваш «Маузер» не заряжен, — на всякий случай предупредил он.

— Мне это без надобности. Можно попросить вас просто передернуть затвор?

Майор молча выполнил мою просьбу.