Охота на купидона

Герман бесшумно приблизился к дому, но, к удивлению Ланы, не подошел к стеклянным дверям, а двинулся в обход, намереваясь обогнуть дом. Оказавшись под стеной, он поднял голову и удовлетворенно хмыкнул: вот и пожарная лестница перед маленьким балкончиком, на который ведет дверь, и, если он хоть что-то понимает в людях, всю жизнь живущих по правилам, дверь эта не заперта, если в доме есть хоть один человек, потому что по правилам пути эвакуации на случай пожара должны быть открыты. Внимательно оглядев стены и ограду и не обнаружив никаких следов камер наблюдения, Герман поднялся по лестнице и нажал на дверную ручку. Как он и ожидал, дверь оказалась не заперта. Темный коридор кончался светлым пятном холла. Неслышно ступая босыми ногами, он добрался до второй двери и улыбнулся: ручка действительно оказалась справа, в то время как остальные двери выглядели стандартно, то есть были приспособлены под правшей. Молодец Лана! Наблюдательная женщина! Вообще-то красивая и желанная женщина. Да… Если бы кто-нибудь еще вчера сказал Герману, что, едва избегнув смерти от рук киллеров, он совершенно добровольно ввяжется в авантюру, чреватую неприятностями с немецкой полицией, он ни за что бы не поверил. И вот пожалуйста: увидел ее красивые, полные слез глаза, сам придумал совершенно дурацкий план и как мальчишка бросился спасать прелестную незнакомку! Да еще без всяких шансов на вознаграждение. Герман вздохнул и тут же одернул себя: он в чужом доме. Сейчас не время анализировать собственные эмоции, нужно сосредоточиться.

Герман повернул ручку и вошел в спальню Евы, прикрыв за собой дверь. Он остановился у порога, внимательно оглядывая просторную комнату. Огромное окно и балконная дверь, занавешенные легкой полупрозрачной органзой, пропускали достаточно света, чтобы разглядеть портьеры в дальнем углу, маскирующие вход в другое помещение, резной шкафчик, полный безделушек, изящное бюро, на котором стоял ноутбук, антикварного вида резной комод и, наконец, просторную кровать под пышным балдахином. Само собой, Герман углядел и угловую консоль на гнутых ножках, на которой расположился тот самый купидон. Герман выждал несколько минут, но с кровати не доносилось ни звука. Мужчина сделал несколько шагов, инстинктивно обходя самое светлое место в комнате и держась ближе к стенам и мебели. Оказавшись перед консолью, взял в руки статуэтку. Ангелочек оказался тяжелым. Герман пристроил его под мышку и так же медленно и осторожно двинулся обратно к двери. Он был подле портьер, когда со стороны кровати донесся глубокий вздох и шорох. Поскольку, по словам Ланы, комната принадлежала сестре свежеиспеченного мужа по имени Ева, Герман замер и горячо пожелал, чтобы Ева не просыпалась. Спи, мысленно приказывал он, спи. Смотри хорошие сны. Спи крепко.

Но Ева села на кровати и густым со сна голосом позвала:

– Ханс, это ты? Ты приехал? Дай мне водички, пить хочу.

Герман принялся судорожно озираться. Можно спрятаться за портьеры и сделать вид, что в комнате никого нет. Может, девушка решит, что ей все приснилось, и уснет обратно. Однако, если ее действительно мучит жажда, она может встать, зажечь свет, пойти за водой и… кто знает, что за портьерами. Шкаф? Или вход в ванную комнату? Скорее всего. А если она в туалет захочет?

Осторожно поставив купидона на пол, Герман подошел к кровати, взял с низкого резного столика бутылку воды и, чуть отодвинув полупрозрачный полог, протянул бутылку девушке.

Теперь он смог разглядеть хозяйку комнаты и подумал: а ведь Лана забыла упомянуть, что Ева девушка симпатичная. А лунная ночь сделала из нее красавицу. Герман замер, глядя на разметавшиеся по темному шелку постели светлые волосы, милое личико с правильными чертами, женственное тело, едва прикрытое шелковыми простынями, – Ева спала нагишом. Сегодняшнее приключение взвинтило нервы, близость Ланы вызывала приятное возбуждение, но теперь, при виде красивой обнаженной женщины, Герман почувствовал себя как тот рыцарь, который набрел в пещере на спящую красавицу. И даже гномов рядом нет…

Ева села на постели, не открывая глаз, сделала пару глотков из бутылки и сонно позвала:

– Ханс, иди ко мне.

Герман уже снимал с себя одежду. Он даже не подумал о том, что женщина легко опознает чужого. Единственное, на что хватило его здравого смысла: ныряя в кровать, он дернул ленту и закрыл парчовый полог.

Ева, через пару минут окончательно проснувшаяся и осознавшая, что обнимает ее отнюдь не Ханс, широко раскрыла глаза. Но разглядеть ничего не смогла: под тяжелым парчовым пологом было совершенно темно. Будь незнакомец менее приятен на ощупь и не столь умел и страстен, она, может, и позвала бы на помощь или стала бы сопротивляться. Однако темперамент и искушенность ночного гостя далеко превосходили все, чего ей когда-либо удавалось добиться от Ханса, а потому девушка предпочла промолчать и с жаром отдалась ласкам незнакомца.

Герман ждал, пока Ева заснет. Но она лежала в его объятиях, и сна у девушки не было ни в одном глазу.

– Ты придешь завтра? – спросила она.