Охота на Квака

- Кидай! - сказал я.

Смотритель послушно кинул мне сигарету. Я нашарил в кармане зажигалку и закурил. Да уж, сигареты у смотрителя и точно были не китайские.

- Ну, давай, выкладывай свои логические доводы, - сказал я.

- Сейчас, сейчас.

Смотритель тоже закурил, весело пустил под потолок до удивления взаправдешную струю дыма и сказал:

- Хорошо, вот мои доводы. Причем, все очень просто, до безобразия. Ты нам не веришь? Ну и отлично. Почему мы, как идиоты, должны сидеть тут и пытаться тебе что-то доказать? Зачем? Кому это нужно? Нам? Если бы мы и в самом деле собирались тебя уничтожить, то сделать это было очень просто. Понимаешь, на нашей стороне время. Стрелять ты в нас просто так, основываясь всего лишь на подозрениях, не решишься. Верно, ведь?

- Кто его знает? - сказал я. - Может и решусь?

Вот только сказано это было недостаточно уверенно, так что я почти сразу об этом пожалел. Молчал бы уж лучше, что-ли...

- Вот видишь, - промолвил смотритель. - Ты уже колеблешься. А что будет через час, или два? А что произойдет когда ты опять захочешь спать? Нам-то это не грозит. Нам всего лишь нужно дождаться момента когда ты заснешь, и взять тебя голыми руками. Доходит? Вижу что доходит. Причем, обрати внимание, объясняю я тебе это лишь потому, что безвозвратно уходит время. Твое время. Мы можем сидеть здесь хоть до второго пришествия. А ты не можешь. Может быть через полчасика, твое родное тело разберут на запчасти. Или его новый хозяин вляпается в какую-нибудь жуткую историю, в результате которой он потеряет ногу или руку. Ему-то что? А тебе, до самой смерти, жить без руки. Доходит?

Я посмотрел на смотрителя почти с ненавистью.

Вот ведь скотина. Уверенно и совершенно безошибочно бьет по всем болевым точкам, перебирает их одну за другой. Однако, я еще жив и могу даже ответить.

- Ну, это понятно, - сказал я. - И про время и про то, что вы мне желаете только добра. Вот у меня тут вопрос возник. Тоже очень простой.

- Задавай, задавай, - милостиво кивнул смотритель.

- Насколько я понимаю, ты не бродячая программа. Если ты так уж хочешь сделать для меня доброе дело, кто тебе мешал, вместо того чтобы устраивать весь этот балаган, вернуться в большой мир и там, поведать мусорщикам о том, что со мной здесь приключилось?

- Он такая же бродячая программа, как и мы, - сообщил мне Хоббин. Просто, ему в свое время повезло отхватить порядочный куш денег. Вот он их с толком и использовал, на себя, родимого.

- Точно, - согласился Смотритель. - Понимаешь, обычно денег которые зарабатывает бродячая программа, хватает лишь на то, чтобы едва-едва успеть за прогрессом. Покупаешь себе нужную, хорошую подпрограмму, а потом, через полгода вдруг обнаруживаешь, что она безнадежно устарела, и надо экстренно покупать что-то другое, на тот момент по зарез необходимое для выживания, нужное, дорогое. Мне, однако, повезло и я урвал кое-какие деньги, сделал скачок. Причем, денег хватило не только на покупку всего необходимого, вплоть до подходящей личины, но еще осталось и на то чтобы создать собственное дело.

Вот это был и в самом деле удар. Хороший, серьезный ответ, после которого я должен был, обязан был почувствовать себя полным психом. Надо же, не отличить программу от посетителя. Хотя... хотя... надо признать, сделать это почти невозможно. Особенно если ты находишься в таком состоянии. Да еще сжимаешь в руках револьвер, и готов в любую секунду пустить его в ход.

- Ладно, проехали, - сказал я. - С этим все понятно. А что дальше?

- А дальше то, что ты, как последний болван разбазариваешь свое время на полную чепуху. Мы заключили с тобой соглашение и готовы его выполнить. Прямо сейчас. И конечно, просто убрать тебя гораздо дешевле. Но мы сделаем то что обещали. Вся штука в том, что ты все еще живешь по законам вашего большого мира. Это там, обещанного три года ждут, это там играют по обстоятельствам и обещания выполняют тоже по обстоятельствам. Здесь у нас, все по другому. Здесь стараются не давать обещаний, но если уж такое случается, то обещанное должно быть выполнено обязательно. Понимаешь?

- Это ты сейчас так говоришь, - ухмыльнулся я. - Слова, все это не более чем слова.

- Ага, слова, - согласился смотритель. - А время идет. Твое время. Причем, учти, еще немного повыделываешься, и будет поздно. Ну, решайся, рискни. Тем более, что другого выхода у тебя и вовсе нет.

Сказав это он замолчал. И не было в его взгляде любопытства, не сочувствия, ни даже ожидания. Ничего, словно он был механической игрушкой, в которой вдруг окончился завод, застывшей в очень неудобной позе, до тех пор, пока кто-то не повернет несколько раз ключик. И чувствовалось, что он может сидеть вот так бесконечно долго, неделями, пока его окончательно не добьет отрицательное информационное поле.

Вот же гад!

Я окинул взглядом комнату. Ну да, Хоббин, Ноббин и Сплетник тоже, словно кто-то их выключил, замерли, превратились в неподвижные статуи. И от этого стало так жутко, что я почувствовал как у меня на затылке зашевелились волосы.