Охота на лис

Приобретение Шенстедской фермы Уэлдонами стало для Элеоноры истинным спасением. В Прю она нашла близкую подругу и наперсницу, которая помогла Элеоноре вернуть прежнюю уверенность в себе. Отношение к ней Прю отличалось смесью преданности и восторга. Кроме того, Прю за десять лет, проведенных по ту сторону Дорчестера, сумела завязать множество связей, столь необходимых Элеоноре. Элеонора со своей стороны была опытной лондонской дамой, которая раскрепостила Прю во всем, что касалось оценок мужчин и семейной жизни. Женщины вдвоем вступили в гольф-клуб, научились играть в бридж и частенько отправлялись вместе в поездки за покупками в Борнмут или Бат. Это был дружеский союз, заключенный на небесах или в преисподней, в зависимости от точки зрения, конечно, — две женщины, абсолютно схожие во всем.

За несколько месяцев до описываемых здесь событий, во время особенно тягостного совместного семейного ужина, когда подвыпившие Элеонора и Прю объединились, чтобы изводить своих супругов злобными уколами, Джулиан мрачно заметил Дику, что их жены — «Тельма и Луиза», переживающие менопаузу, но абсолютно лишенные малейшего намека на сексуальную привлекательность. Следует только благодарить Бога, сказал он, что они не познакомились раньше. Тогда на планете не осталось бы ни одного живого мужчины независимо от того, хватило бы у кого-то из их жертв воли и выдержки, чтобы их изнасиловать, или нет. Дик фильм не смотрел, но шутка тем не менее ему понравилась.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что Прю несколько исказила факты в беседе с Элеонорой утром второго дня Рождества. Фраза «Стремление Джулиана перекинуть ответственность на чужие плечи» в ее устах превратилась в «типично мужское нежелание во что-либо вмешиваться», а слова «идиотизм Дика, заставивший его позвонить в особняк Шенстед» стали «панической реакцией на то, с чем он не мог справиться»; заявления же адвоката по поводу «оскорбительных звонков» и «клеветы» сделались «трусливыми угрозами, спровоцированными Джеймсом, который слишком напуган, чтобы подавать в суд».

— А сколько там бродяг? — спросила Элеонора. — Надеюсь, у нас не повторится Бартон-Эдж. «Эхо» расписало тамошние убытки так, что просто страшно себе представить, что у нас может произойти нечто подобное.

— Не знаю. Дик так быстро смылся, что я не успела расспросить его о подробностях. Но в любом случае их не должно быть много, так как машины попросту перегородили бы дорогу. Ты, наверное, слышала, что дорожные пробки в Бартон-Эдже были длиной в пять миль.

— А он позвонил в полицию?

Прю раздраженно вздохнула:

— Наверное, нет. Ты ведь знаешь, как он старается избегать любой конфронтации с кем бы то ни было.

— Ладно, этим, видимо, придется заняться мне самой, — провозгласила Элеонора, привыкшая все брать в свои руки. — Вначале посмотрю, что там такое, а затем позвоню в полицию. Какой смысл тратить деньги на стряпчих до тех пор, пока мы не выясним, есть ли в них необходимость?

— Позвони мне, пожалуйста, когда все разузнаешь. Я буду дома целый день. К вечеру, правда, приедут Джек и Белинда… но только после шести.

— Договорились, — ответила Элеонора и добавила свое обычное оптимистичное «привет!», после чего отправилась на заднюю веранду за зимней карамельного цвета курткой и шикарными сапогами. Она была немного старше подруги и быстро приближалась к шестидесятилетию, но всегда скрывала свой истинный возраст. Бедра Прю разрастались с ужасающей скоростью, но Элеонора шла на невероятные усилия, чтобы удержать ягодицы в достойной форме. С помощью гормональной терапии ей в течение восьми лет удавалось поддерживать кожу в хорошем состоянии, но Элеонору одна лишь мысль о полноте доводила до настоящих кошмаров. Она не хочет быть шестидесятилетней старухой. И уж ни при каких обстоятельствах не желает выглядеть на шестьдесят!

Она протиснулась боком мимо своего «БМВ» и подумала о том, насколько лучше все стало с тех пор, как умерла Алиса. Теперь ни у кого не возникнет ни малейших сомнений относительно того, кто первая леди поселка. Потихоньку улучшилась и их с Джулианом финансовая ситуация. Элеонора похвасталась Прю, что на рынке ценных бумаг отмечено значительное повышение курса и что она поступила чрезвычайно мудро, сделав оффшорные вклады. При этом Элеоноре доставляло особое удовольствие видеть, как глупа ее подруга, попросту неспособная понять, о чем вообще идет речь. Дело в том, что Элеонора вряд ли смогла бы ответить, если бы той взбрело в голову задавать вопросы относительно коммерческих выгод вкладов разного типа.