Охота на лошадей

– Вы что, вчера родились? Чистокровность – вот за что платят заводчики. Если Крисэйлиса нельзя использовать как производителя, он не стоит и цента. Никто не пошлет приличную кобылу к первому попавшемуся жеребцу, если его имя не внесено в племенную книгу, если у него нет родословной и соответствующих бумаг. И тем более никто не будет платить за это пятнадцать тысяч долларов.

– «Жизненная поддержка» искала доказательства мошенничества, подстроенного для получения страховки.

– Могут искать до посинения. – Она взяла бокал, сделала глоток и скривилась. – Виски такое же теплое, как и бассейн, и такое же отвратительное. Сделайте мне еще бокал, хорошо?

Она протянула мне бокал, я поднялся с шезлонга, взял и свой бокал и пошел в дом. Там я налил ей ту же порцию, что и раньше, приготовил себе другое питье и вернулся к бассейну. Лед приятно позвякивал при каждом шаге.

– Спасибо. – Она одним глотком отпила половину. – Теперь лучше.

Я стоял возле бассейна и пробовал ногой воду. Она была чертовски теплая, почти горячая.

– Что у вас с ногами? – спросила она.

– То же, что у вашего мужа, только мои не сломаны.

– А что под рубашкой?

– Солнце слишком припекает, а мне не нужны солнечные ожоги.

– Ага, бело-розовый слизняк. – Она снова легла.

Улыбаясь, я сел спиной к ней на край бассейна и болтал в воде ногами. «Надо бы уехать и сделать что-то более полезное, – подумал я, – порасспрашивать, к примеру, Сэма Хенгельмена». Но Уолт, несомненно, уже учел это и встретился с ним, потому что его мигрень кончилась, как только машина, взятая напрокат для поездки сюда, скрылась из виду. Уолт и жена Дэйва не способны найти общий язык.

– Мистер Хоукинс? – вдруг проговорила она.

– Угу.

– Чем вы зарабатываете на жизнь?

– Я государственный служащий.

– Вот этим?

Раздался резкий металлический щелчок, и от одного этого звука волосы встали дыбом у меня на затылке, будто я никогда не покидал джунгли.

– Вы умеете обращаться с этой штуковиной? – спросил я светским тоном.

– Да.

– Тогда поставьте ее на предохранитель.

Она не ответила. Я встал, повернулся и уставился в дуло собственного пистолета.

«Беспечный, потерявший нюх идиот, я это заслужил», – мелькнула у меня мысль. Слова, которыми я ругал себя, не произносят при дамах.

Она сидела, поджав под себя ноги, стиснув в руке пистолет. Рука твердая, ни малейшей дрожи. Между нами ярдов пять. Слишком большое расстояние, чтобы пытаться сделать что-нибудь.

– Хладнокровный подонок, ничего не скажешь, – процедила она.

– Вы не станете стрелять в меня, – улыбнулся я.

– Почему?

– Я не застрахован на полтора миллиона.

– Вы имеете в виду, что я... – Она вытаращила глаза. – Что я... застрелила Крисэйлиса?

– Возможно.

– Полный идиот, вот что я вам скажу.

– С позволения сказать, вы не лучше. Эта игрушка очень легко стреляет.

Она взглянула на пистолет, будто забыла о нем, и, прежде чем я успел ее остановить, бросила его на дорожку, мощенную камнем. Удар о землю неизбежно привел к выстрелу. Пламя вырвалось из дула, пуля скользнула в густой траве рядом с ее шезлонгом, в девяти дюймах от ее тела.

С секунду она не понимала, что произошло, потом вздрогнула и закрыла лицо руками. Я поднял в траве пистолет и поставил его на предохранитель, потом опустился на скамью лицом к ней.

– Игры, – произнесла она потрясенным голосом. – Что я делаю? Только играю. Бридж и гольф. Все на свете игра.

– Это тоже? – Я сунул пистолет в кобуру под мышкой и защелкнул зажим.

– Мне только хотелось заставить вас попотеть.

– Почему?

– Хороший вопрос. Это чертовски хороший вопрос. Все – игра. Жизнь – проклятая игра.

– А мы все бедные проклятые неудачники? – саркастически спросил я.

Она опустила руки и посмотрела на меня. Глаза у нее были сухие, но половина ее самоуверенности растаяла, как лед в бокале.

– Это была только игра. Я не хотела причинять вам вред.

Она думала, что говорит правду, но мне слишком хорошо знакомы шутки подсознания, когда человек сам не может объяснить, почему он что-то сделал. А ей, несомненно, хотелось уничтожить меня, наверно, за то, что я спас ее мужа, или за то, что искал ее лошадь, или за то, что она видела в моем поведении демонстрацию мужского превосходства. Она и без оружия в руках была очень неуравновешенной дамочкой.

– Дайте мне ваш бокал, – резко бросила она.

– Я принесу вам виски.

– Вашего бокала хватит, – настаивала она.

Я протянул ей бокал, она сделала глоток – у меня было сухое имбирное пиво.

– Вы всегда обманываете? – осведомилась она.

– Во всяком случае, пиво мягче, безопаснее, и от него не такое сильное похмелье.

Я принес ей новый бокал виски. Она сделала скромный глоток и поставила рядом с пустым.

– Оставайтесь к обеду. – Это было скорее небрежное предложение, чем теплое приглашение, но я ответил на ее невысказанную потребность, не обратив внимания на тон:

– Хорошо.

Она кивнула, перевернулась на живот и теперь прожаривала спину. Я лег в шезлонг, закрывая одной рукой глаза от прямых лучей солнца и размышляя о вопросах, которые она не задала. К примеру, как чувствовал себя Дэйв, когда я видел его, и серьезен ли перелом бедра.