Охота на лошадей

– Проверял, – коротко бросил я. – Проверял и его особые приметы. И это очень важно. Те, кто забрал его и Оликса, знали толк в лошадях. Оликс был одним из шести жеребцов, находившихся в паддоке в ночь пожара. Крисэйлис был одним из пяти в фургоне. И каждый раз они выбирали именно нужную им лошадь. Надо признать, что это был сознательный, целенаправленный выбор, а не случайность. Потому что забирали самую ценную лошадь из всех. Крисэйлис – темно-гнедой скакун без особых примет. Ни белых носочков на ногах, ни пятен, ни звездочки на лбу. Сплошной темный цвет. Оликс был точно таким же. Есть тысячи лошадей, неотличимых от них.

Они оба, не шевелясь, смотрели на меня.

– Это значит, – продолжал я, – что, даже если мы найдем Крисэйлиса, возникнет серьёзная проблема с опознанием. На английских лошадях нет номерного клейма, как на американских.

– Господи! – выдохнул Теллер.

– Я не узнаю его, даже если он подойдет и съест сахар из моих рук, – продолжал я. – А вы узнаете?

Теллер покачал головой.

– Единственные, кто уверенно опознает его, это люди, которые здесь, в Англии, его вырастили. И тут перед нами возникает большая проблема. Конюх с племзавода Рида умер от сердечного приступа два месяца назад. А новый человек, взятый на его место, не уверен, что узнает Крисэйлиса. Сам Рид только изредка, проходя по конюшне, видел Крисэйлиса в стойле, так что тоже вряд ли сможет нам помочь. Придется вернуться на пять лет назад, к последнему сезону, когда Крисэйлис участвовал в скачках. То есть обратиться к его владельцу и тренеру. Хотя единственный человек, которому бы я стопроцентно поверил, это конюх, смотревший за ним. И конюха, я полагаю, надо будет взять в Штаты, если мы найдем лошадь, которая может быть Крисэйлисом.

– Мы легко выясним, кто был этот конюх, – кивнул Кибл, – и будем держать его на примете.

– Это Сэм Китченс, и в данный момент он в Аскоте, потому что одна из его лошадей бежит в заезде в четыре тридцать. Сегодня день Золотого кубка, – улыбнулся я. – Я мог бы прямо отсюда поехать на скачки.

– Скажите мне только, – тихо проговорил Теллер, – как и когда вы все это узнали? Я всего лишь спрашиваю.

– Утром я провел час в Британском агентстве по разведению чистокровных лошадей. Ровно в девять я уже был там. Потом сделал несколько звонков. Вот и все.

– Дружище, а когда вы спали?

– Между едой в самолете. Очень плохо для аппетита.

– Он сумасшедший, – сказал Теллер Киблу.

– Постепенно привыкнешь, – успокоил его мой начальник. – Хуже всего первые восемь лет.

– И этому парню ты доверяешь свою дочь?

– Гм, – хмыкнул Кибл. – Об этом мы еще не говорили.

– О чем? – подозрительно спросил я.

– Мы хотели просить вас взять Линни с собой в Штаты, – объяснил Теллер. – Она погостит у Юнис, пока я в больнице.

Я взглянул на Кибла и понял, что он знает, о чем я подумал: Юнис нуждается в компаньонке, и именно поэтому Линни едет туда, а вовсе не в награду за окончание школы.

– Очень рад, – вежливо ответил я. – Если хотите, я отвезу Линни в Новую Зеландию, даже на парусной лодке.

– Она слишком молода для вас, – беззаботно заметил Кибл.

– Да, это правда. – Я оттолкнулся от стены. – Где я ее встречу?

– Вот билеты для вас обоих. – Кибл протянул мне конверт. – Она будет ждать вас на аэровокзале Виктория завтра в восемь тридцать утра. Вас это устраивает?

Я взял билеты и кивнул.

– Могу я взять с собой носовой платок?

Он достал конверт с платком, я спрятал оба конверта в карман и взял негативы снимков Питера. Просмотрев их на свет, я выбрал тот, где мы сидели за столом, и тоже положил в бумажник.

– Завтра в Нью-Йорке отдам напечатать, – сказал я. – Потом останется только просеять двести миллионов жителей.

* * *

Когда я приехал в Аскот, от дождя на заломленных тульях шляп зрителей образовались лужицы, но почва выглядела хорошо, а лошади – бодро. Я нашел глазами тренера, который был мне нужен, и направился туда, где он разговаривал с крупной женщиной в мятом розовом платье, стоявшей под мокрым розовым зонтом. Тренер увидел меня через ее плечо, и я наблюдал, как на лице отразилось усилие вспомнить, кто бы это мог быть, а потом радость узнавания. Он улыбнулся от удовольствия, что сумел вспомнить.

– Джин Хоукинс?

Крупная женщина обернулась, она не знала меня и, решив, что и не хочет знать, ушла.

– Мистер Аркрайт?

Мы пожали друг другу руки, и я подумал, как мало возраст изменил его. Все такой же прямой, крепкий, седоволосый, как и в те дни, когда он был соседом отца в Йоркшире.

– Пойдем выпьем и спрячемся от дождя. – Его высокую серую шляпу покрывали мелкие бисеринки воды. – Хотя сейчас он почти прошел, не то что час назад.

– Я только что приехал.

Он привел меня в бар на балконе и заказал водку с тоником. Я попросил тоник без водки, и он заметил, что мой отец, большой любитель выпить, перевернулся бы в гробу, если бы услышал просьбу сына.

– Чем ты сейчас занимаешься? – Он потягивал прозрачную пузырящуюся смесь. – Все еще на государственной службе?

– Да, – кивнул я. – Но сейчас я временно оставил ее.