Охота на Лунина

Кивнув, Илья поднялся из-за стола и шагнул к двери.

– Дмитрий Романович, можно вопрос? – обернулся он к уже закрывшему глаза и приготовившемуся впасть в дрему Хованскому.

– Только коротко. – Генерал приоткрыл левый глаз, и черный зрачок впился Лунину в переносицу.

– Почему я? – смущенно спросил Лунин. – Я же понимаю, что дело ответственное.

– Тебе честно ответить или соврать? Ладно, скажу по случаю вчерашнего праздника. – Второй глаз Хованского тоже соизволил открыться. – Почему ты? Да потому, что ты, Лунин, не такой идиот, как все остальные. Доволен?

Илья удивленно кивнул и, пятясь, нашарил у себя за спиной ручку двери.

– Только вот что, Илюша, – последняя реплика генерала догнала Лунина уже в дверном проеме, – если ты не такой идиот, как все, это не значит, что ты вовсе не идиот.

Озадаченный этим глубокомысленным высказыванием, Лунин миновал приемную, не обратив никакого внимания на устремленный ему в спину взгляд Светочки.

Дорога от здания следственного комитета, расположенного почти в самом центре Среднегорска, до коттеджного поселка, в котором произошло убийство, заняла почти сорок минут. Все это время Лунин провел, склонившись над раскрытой папкой, переданной ему Хованским. На самом деле на изучение нескольких листов машинописного текста и пары десятков фотографий у Лунина ушло от силы минут пятнадцать, остальное время он лишь делал вид, что работает с документами. Это был единственный шанс ехать хотя бы в относительной тишине, если, конечно, к таковой можно было приравнять очередной еженедельный хит-парад местной радиостанции.

Фильченко Яна Григорьевна. С ксерокопии паспорта на Лунина смотрела совсем молодая, очаровательная девушка, лицо которой, по мнению Ильи, немного портил чересчур задранный кверху кончик носа. «Халтурщики», – пробормотал Лунин, вспомнив о том, что супруге убитого меньше чем через два года, по достижении сорокапятилетия, надо будет менять паспорт. Готовившие для Хованского папку могли бы поместить в нее более свежую фотографию.

Точно так же обстояло дело и со снимками остальных членов семьи. Владимир – старший сын убитого, был на девятнадцать лет старше самого себя на фотографии в паспорте, а его родная сестра Оксана – на семнадцать. Конечно, дети Фильченко от второго брака были значительно моложе. Егору, как следовало из записи о рождении, всего две недели как исполнилось тридцать два года, а самая младшая в семье – Наташа, в сентябре должна была отметить тридцатилетний юбилей.

– Халтурщики, – вновь раздраженно пробормотал Лунин, очевидно, на этот раз несколько громче, чем следовало, поскольку взглянувший на него Саенко тут же убавил громкость радиоприемника и включился в разговор:

– Халтурщики! Правильно ты, Лунин, говоришь, кругом только и есть, что одни халтурщики. Вот мы по дороге едем. Чуешь, как машину трясет? Потому как одни эту халтуру сделали, другие эту халтуру подписали, а бабки промеж собой попилили. Потом третьи халтурщики будут эти же бабки перепиливать, когда на первых двух уголовные дела заводить начнут. Нет, ты скажи мне, ты чуешь, как машину потряхивает?

– Чую я, чую, – отмахнулся Илья, с радостью заметивший дорожный указатель, судя по которому до поворота на Журавли оставалось всего полтора километра.

– А ведь не только в дороге дело, – продолжал делиться жизненной мудростью водитель. – Вот я загонял машину в апреле в гараж резину на летнюю поменять. Попросил заодно балансировку сделать. Что, думаешь, кто сделал? А вот фиг тебе! Кругом халтура одна. Лишь бы быстрее гайки закрутить да по домам.

– Коля, – Илья удивленно повернулся к Саенко, – ты в курсе, что послезавтра сентябрь?

– Я в курсе, я всего в курсе. – Саенко включил поворотник и немного сбавил скорость перед съездом с трассы. – И что с того?

– Ты за четыре месяца не мог еще раз заехать в гараж и попросить сделать балансировку?

– А с чего это я должен за ними бегать? – возмутился Саенко. – Ты пойми, Лунин, это ж система. Так что ж я против системы головой биться буду? Нравится людям халтурить, ну пусть халтурят. Вот взять тебя, Лунин, ты ведь тоже халтурщик.

– Это с чего вдруг? – нахмурился Илья.

– А как же? – усмехнулся Саенко. – Вот ты к людям по делу едешь, причем, раз тебе машину с мигалкой выделили, по важному делу, а от самого бормотухой какой-то прет. Разве это не халтура? Я понимаю, ты бы водки выпил. Чистый продукт, не стыдно людям в глаза глядеть! Так нет же, вы, как в начальники выбьетесь, водочкой брезговать начинаете. Вам что-нибудь иностранное подавай, чтоб этикетка позаковыристее. Вот ты чего налакался, виски?

– Коньяк, – честно признался Лунин, – вчера семь лет выдержки, а сегодня десять.

Очевидно, охранники, дежурившие на въезде в коттеджный поселок, были осведомлены о произошедшем накануне убийстве. Шлагбаум пополз вверх еще до того, как Саенко успел посигналить.

– Вы к Фильченко? – Один из охранников, молодой загорелый парень лет двадцати, подошел ближе к машине.

– К нему, – согласился Илья, понимая, что самого виновника их визита дома быть не может. – Дорогу подскажете?