Охота на Лунина

– Вот ваши ключики от машины, – прервал архитектурно-планировочные потуги Лунина веселый мальчишеский голос.

Илья обернулся. Рядом с ним стоял совсем молодой человек в форме старшего лейтенанта полиции. Молодой человек улыбался широкой, добродушной улыбкой, которой могут улыбаться только молодые люди, еще верящие в свою способность сделать мир лучше, а заодно и в способность окружающего их мира измениться в лучшую сторону.

– Все ваши вещи я сложил на заднем сиденье, – отдав Лунину ключи, молодой человек сбежал вниз по ступеням, очевидно намереваясь проводить Илью до машины, – а собачка на переднем, она сама так захотела. Вы не беспокойтесь, собачке не напечет, я с ее стороны окно приспустил немного.

– Спасибо, – буркнул Лунин, которого улыбка молодого человека раздражала с каждой секундой все больше. Самым досадным было понимание того, что лейтенант ни в чем не виноват и, может быть, своей улыбкой пытается загладить все неудобства, которые были доставлены заезжему следователю за последние несколько часов. Почему-то от этого раздражение Лунина усиливалось.

Лунин, щелкнув брелоком сигнализации, остановился у водительской двери.

– Скажите, старлей, чему вы так улыбаетесь? Есть какой-то особенный повод?

Молодой человек на мгновение замешкался, улыбка на его лице дрогнула, но затем уголки губ расползлись еще дальше друг от друга.

– А вы обернитесь, – устремил он взгляд куда-то за плечо Лунина.

Почувствовав подвох, Илья отступил на полшага от лейтенанта и медленно повернул голову. Некоторое время он разглядывал пустынную улицу, растущие вдоль нее на противоположной стороне редкие клены, старое кованое ограждение, местами покосившееся и проржавевшее, за которым высились уже начавшие терять летнюю зелень тополя.

– И что в этом пейзаже вас радует?

– Осень же, – лейтенант изумленно посмотрел на Лунина, недоумевая, как такой, с виду не глупый, человек может не понимать столь очевидных вещей, – золотая осень! Красиво!

– Зима скоро, – хмуро отозвался Илья и, не попрощавшись с лейтенантом, забрался в машину.

Захлопнув дверь, он подумал, что поступил неправильно. В любом случае пройдет какое-то время, старший лейтенант станет капитаном, потом майором, улыбка на его красивом мужественном лице будет появляться все реже и реже, а потом, в один не очень прекрасный день, исчезнет окончательно. Вот только сейчас он, Лунин, внес свой маленький вклад в то, чтобы этот день наступил немного раньше.

Дремавшая на переднем сиденье Рокси громко зевнула, а затем бросилась на колени к хозяину, норовя добраться до его лица и лизнуть если уж не в нос, то хотя бы в подбородок. Кое-как успокоив болонку и возвратив ее на пассажирское сиденье, Илья завел двигатель и взглянул на часы. Два сорок пять. У него есть четыре часа пятнадцать минут на то, чтобы преодолеть триста с лишним километров и добраться до Среднегорска. А ведь потом еще надо будет тащиться по вечерним городским пробкам. Что же, значит, ехать надо будет быстро, максимально быстро.

Выезжая со стоянки, Илья бросил взгляд на крыльцо, на котором застыла худощавая фигура старшего лейтенанта. Огонек зажигалки на секунду осветил скрытое в тени лицо. Сейчас молодой человек не улыбался. Глубоко затянувшись, он выпустил серую длинную струю дыма в небо и закрыл глаза, наслаждаясь выдавшейся в разгар рабочего дня минутой одиночества и покоя. Лунину вдруг захотелось опустить стекло и крикнуть лейтенанту, что он прав, что осень, золотая осень – это действительно красиво, но побоялся, что это будет выглядеть глупо. Вместо этого Илья оторвал от руля правую руку и помахал застывшему на крыльце старлею. Но этого прощального, дружеского взмаха руки молодой человек не заметил. Он так и стоял, закрыв глаза, размышляя о том, что день выдался на редкость удачный и что, к сожалению, подобные удачные дни бывают не так часто.

Полюбовавшись семейным портретом, Хованский снял трубку с телефона внутренней связи и набрал короткий трехзначный номер.

– Зайди ко мне, – мрачно бросил он в трубку, – и доклад свой захвати, обсудим.

Десять минут спустя ставший еще более угрюмым Дмитрий Романович задумчиво перебирал лежавшие перед ним на столе листы бумаги.

– То есть ты полагаешь, – он взглянул на закончившего доклад полковника Изотова, одного из наиболее опытных сотрудников следственного управления, с которым был знаком уже более двадцати лет, – что нынешние убийства женщин – это серия и что эта серия копирует те убийства, которые были у нас в прошлом году?

– Именно, – кивнул Изотов.

– Ты понимаешь, что у нас тогда было задержание, по которому мы отчитались перед Москвой? – Хованский испытующе посмотрел на бесстрастное лицо полковника.

– Понимаю, – кивнул Изотов, – я даже понимаю, что ты, Дима (оставаясь вдвоем, он мог позволить себе обращаться к начальнику на «ты»), генеральские звезды именно за это дело получил.

– Ты уж не будь слишком понятливым, – нахмурился хозяин кабинета, – все хорошо в меру.

– А ведь, если не ошибаюсь, Лунин тогда подавал тебе докладную, в которой высказывал свои сомнения по поводу задержания.