Охота на мамонта-2. Раскаленная крыша

Они оказались на самом верху стадиона, под огромным табло, где не было болельщиков, и теперь их взорам представала величественная картина. На стадионе были эти и те. Одни в рукопашной схватке боролись не на жизнь, а на… На что? Они готовы были друг друга уничтожить? Ради чего?… А другие заполняли уже все пространство вокруг. Огромное покрывало, как гигантская медуза, накрыло поверхность стадиона. Оно колыхалось. Уже не видны были конечности, головы и прочие части тел существ. Теперь это была однородная масса, она волновалась, кипела как поверхность лавы, готовая низвергнуться с верхушки вулкана, пузырилась и волнами расходилась во все стороны. И тут эта субстанция подобралась, съежилась, стала намного меньше и угрожающе замерла. Илья услышал громкий взрыв. На стадионе остались лишь дерущиеся тела, а их души тяжелым снарядом взмыли к небесам. Поднимались они все выше и выше, и снова взрыв. А в небе на многие километры разлетелись светящиеся точки-искры. Они мерцали в темноте, освещая все вокруг. Такого салюта Илья еще не видел. “В небе зажигается новая звезда”, – вспомнил он. – Тысячи звезд…

Ворчун брезгливо посмотрел на поле, на трибуны с обезумевшими болельщиками и бросил:

– Самое интересное позади, – и повторил: – Заметь, пришли они сюда людьми.

И снова длинный шарф тащит Илью за собой, они перемещаются с места на место. В каких городах побывали, в странах, на каких континентах – было непонятно. А Ворчун все заводился и свирепел. Он кричал, размахивал руками и увлекал его все дальше.

– Видишь?! Ты видишь?! Открой глаза! Смотри! Это твои люди! Это и есть изнанка вашего грязного тряпья!

Временами казалось, что он обезумел.

Потом было шоу, где тысячи выходили на площадь в немыслимых нарядах, они танцевали, раздеваясь прямо на глазах. Гей-парад, – понял Илья. Над этими людьми, или не людьми вовсе, переливалось розовое облако, от которого пахло несвежим бельем. Потом были всевозможные шоу, представления, собрания сект. Особенно запомнилось скопище благообразных людей, которые собрались на огромной лужайке, а перед ними на большой сцене выстроились ещё какие-то люди. Они долго, почтенно что-то говорили, произносили речи. На сцену выходили знаменитости, Илья узнавал их. Они пели, снова что-то говорили. А их пламенные речи все больше заводили почтенную публику, которая вскоре, забыв о приличиях и правилах, вскочила с мест, и начала скандировать лозунги, которые им предлагали. Так снова и снова. И уже исступленная толпа беснуется на лужайке, ликуя, истерично вопя, превознося своего избранника и кумира.

Предвыборная компания!

А над головами, как воздушный шарик, все больше надувается гигантский сосуд. Он растет, уже закрывает солнце, небо, но люди этого не замечают. Их души с радостью покидают свои тела, они отдают…, вернее, доверяют ему себя, разум, волю, чувства. Безрассудно бросаются в бездонный сосуд, а тот уже становится гигантским монстром.

И тут Илье показалось – возьми крошечную иголку, поднеси, сделай укол, и он сдуется,… нет, лопнет, разорвется на части, которые разлетятся и забрызгают своим зловонным содержимым на многие километры все вокруг.

– Дальше! Дальше! – торопил Ворчун.

И вот на огромной площади обезумевшие люди в толпе демонстрантов. Они тоже что-то кричат, жгут покрышки, потом достают оружие и стреляют в полицию, которая не в силах устоять. И во всем присутствует радость, неудержимый задор, отчаянное хулиганство. А где-то неподалеку обязательно находится режиссер, который всем руководит. Иначе быть не может. Иначе не надуть такие шары, такие КаДе, которые потом понесутся весело по планете, небрежно наступая на поля, леса, дороги, поселки, целые города, унося за собой крошечные души людей.

– Кто он, тот гений? Где он? Зачем?

Илья устал. Он уже не мог слышать этот восторженный шум, грохот петард, лозунги и выстрелы. Видеть этого не мог. Ворчун понял его состояние, видимо, пожалел (если такое понятие вообще было для него доступно), и вот последняя остановка:

Тишина… Покой… Бесконечная пустыня. Знойный вечерний ветер шелестит, успокаивая, помогая спуститься на землю. Можно расслабиться, передохнуть. Рядом люди. Их немного – несколько десятков. Они стоят на коленях, а какой-то человек произносит речь. Язык незнакомый, но слова завораживают, проникают в душу. А глаза этих людей! Они в восторге светятся в темноте. Здесь происходит таинство, здесь молятся. В этом красивом месте, где неподалеку плещется море… или океан, можно немного отдохнуть. Как красиво, когда люди верят, как здорово, когда их объединяет великое, вечное, святое. Глаз оторвать невозможно. Их души задумчиво бродят рядом, они похожи друг на друга, смотрят в землю, иногда поднимают головы, пытаются взглянуть на звезды, на небо, но снова опускают взгляд, наполненный великой верой, которая объединяет их. А человек с книгой в руках все читает, потом отрывается и уже горячо продолжает от себя. Он знает, что нужно сказать, и ему абсолютно верят…