Охота на мамонта-2. Раскаленная крыша

Тигр, словно, подсчитав голоса, отвернулся и медленно, лениво направился к выходу с арены. Потом замер, зачем-то обернулся на несчастного, корчившегося от боли, потом подошел к нему и неожиданно полоснул когтем его по шее. Кровь фонтаном брызнула на песок, очень скоро гладиатор испустил дух.

– Вот негодяй, кошка драная, пожалел-таки! – весело воскликнул Неро. Потом повернулся к Илье:

– Тебе нравится?

– Да, – соврал он. А Неро в восторге продолжал:

– Вот настоящее искусство, вот где можно познать катарсис, очистить душу, понять истинный смысл вещей. Это великий театр. Только борьба за жизнь или ее величество смерть могут дать это великое знание и понимание.

– М-да, – промямлил Илья.

– Разве у вас не так, чужестранец? Разве не это зрелище вы предпочитаете там у себя всем прочим? Я прав?

– Да, – с удивлением согласился Илья, вспомнив, что обычно показывается с широких киноэкранов.

– Конечно, прав! Иначе и быть не может. В этом смысл бытия.

И снова уставился на Илью, а представление заканчивалось.

– Пойдем, дружище.

– Куда сейчас?

И Неро засмеялся:

– Вот. Хорошо! “Сейчас”. Ты быстро учишься. Ты уже почти один из нас. А чтобы тебя не тошнило от этого великолепного праздника, Илий, просто убей раба, – засмеялся Неро.

– Иди ты в баню, – засмеялся Илья.

– Не готов? Ничего. Это не страшно. В баню, так в баню. Милейшее местечко…

Пока они шли, Неро продолжал что-то говорить, но Илья его почти не слушал. Он бросал взгляды по сторонам на счастливый город, на веселых людей, сытых и довольных, и был рад, что оказался здесь. Вдруг вспомнил – “убить раба”. Сможет ли он?

– …как я вижу, ты уже наш, ты остаешься. Может ли быть иначе? Согласись, у тебя есть все. Ты живешь во дворце, ни в чем себе не отказываешь, ты весел, сыт и пьян, любим женщинами, можешь позволить себе все, что желаешь, а значит, ты богат, невероятно богат, – продолжал тот. – Наша страна – это собрание исключительных людей. Мы самое демократическое общество в мире, во вселенной. Мы живем по конституции, у нас есть сенат, который принимает гуманные решения. А главное – наши граждане свободны. Абсолютно свободны. Только здесь соблюдаются права человека! В этом смысл.

– А как же те люди на площади, а гладиаторы? Их мучают, убивают. Как быть с их правами?

Неро презрительно прищурился:

– Это всего лишь рабы. Они из других, низших народностей. Естественно, за провинности мы их наказываем. А как иначе? Все просто и главное – законно. Согласен?

– Да, все просто…

– Сейчас на площади привязана рабыня, которая не хочет работать в купальне. Ей, видите ли, противно. Ей, понимаешь ли, религия не позволяет.

– Что с ней будет?

– Будет?… Не понял! – поднял брови Неро.

– Какой участи она достойна?

– Вот. Хорошо. А достойна она в лучшем случае смерти.

– А в худшем?

– На твою фантазию, дружище, на твой вкус! – улыбнулся Неро.

– У вас есть жены?

– У нас есть женщины. Красавицы. Ты их знаешь.

– А жены?

– Зачем они нужны?

– Ну… Чтобы рожать детей.

– Мы уже рождены. Мы вечны. Больше нам не нужен никто. А жены… Спать с одной и той же женщиной?… Не кажется ли тебе, дружище, что это дурной тон?… У нас есть подруги. Мы им даем некоторые привилегии – красивых мальчиков, наряды, украшения. Но не более того. Женщина – это всего лишь женщина. Я прав?

Илья немного подумал, вдруг спросил:

– А где заседает ваш сенат? Не в том ли месте…, – и вспомнил об общественном туалете.

– Конечно. Ты правильно понял. Там мы и принимаем все важные решения. Вопросы окончены?

– Да!

– Убьем раба?

– Да… Нет!

И Неро захохотал.

– Ладно… В баню?

– Да!

Они дружески обнялись и направились к месту, где витали клубы жаркого пара, где сильные женские руки превращали тела мужчин в юношей, где рядом находилась купальня, в которой страстные дивы помогали забыться, не думать ни о чем, не помнить, что было вчера, не ведать, что наступит завтра, а лишь помогали испытать все радости жизни. И снова в воду, поднимая веселые брызги. А потом, сидя за бокалом вина в хорошей компании, за длинным столом, полным яств, провести вечер… или день… или ночь. Не важно, как это называть. Главное, с каким восторгом это делать! А больше ничего и нет…

Нежное солнце ласкало его жаркими лучами, а он сидел на пляже как истукан и пристально всматривался вдаль. Нет, не так! Это проклятое солнце, которое никогда не заходило и было всегда в зените, слепило глаза, и что-то напоминало, а думать не хотелось ни о чем. Но оно, отражаясь от поверхности моря миллионами огней, бесстыдно на него уставилось и захотелось зажмуриться. Он прикрыл их и погрузился во мрак, но и сквозь закрытые веки эти крошечные серебряные всполохи продолжали мерцать.