Охота на маршала

Борщевский сидел за столом с каменным выражением лица, изо всех сил делая вид, будто беседа его никак не касается.

– А Ваня другое может подтвердить! – Анна, явно увлекшись разговором, легонько толкнула Павла в плечо. – Когда мы с ним поженились и его из Чкалова[27] в Киев перевели, я на первых порах еду в офицерской столовке брала, носила в судках да разогревала. Потом освоилась немного. Дальше – война, эвакуация, какие в Туркмении огороды… Тут вот когда освоилась, взяла пример с местных женщин. Соседка обучила. Наука оказалась нехитрая, тем более свой огородик есть, какое-никакое подспорье… Хохлушкой становлюсь здесь у вас. Так что вот, пробуйте.

Соболь отбил ладонями дробь по краю стола, пропел, точнее – проговорил речитативом частушку:

– Эх, огурчики да помидорчики – Сталин Кирова убил в коридорчике!

– Не болтал бы, – спокойно заметил Гонта, хотя прозвучало это не предупреждением – просто советом.

– А чего? Разве нет? Люди кругом поют…

– И допеваются! – Теперь Дмитрий чуть повысил голос. – Одни поют, другие анекдоты травят, третьи просто болтают. Сидят все по одной статье. А вытащить, как вот некоторых, удается не каждого.

Борщевский, не желая встревать в подобные разговоры, просто взял из миски огурец, с хрустом отхватил зубами сразу половину, кивнул, жуя, показав большой палец не Анне, а Гонте.

– Э-э! Куда? Нельзя! – с деланным возмущением выкрикнул Павел. – Закуска же! Куда на сухую? Командир, ты-то куда смотришь?

– Коней придержи, математик, – снова заметил Гонта, но все-таки взял бутылку казенной водки, легко справился с пробкой, разлил по стаканам, не забыв при этом и жену.

– Мне меньше, каплю совсем! – предупредила Анна. Майор сделал, как просила, поднял свой: – Давайте за встречу, мужики.

Чокнулись, выпили. Заметив как бы невзначай, что Борщевский не опрокинул сразу все, а ополовинил, Соболь хотел было высказаться по этому поводу. Но наткнулся на взгляд Гонты. Понял – Дмитрий увидел то же самое, однако советует промолчать. И воздержался от лишних комментариев, так же вкусно захрустев огурцом.

Некоторое время все молча жевали. Наконец Гонта снова потянулся за бутылкой. И тут же Анна, будто получив некий сигнал, накрыла свой стакан рукой, легко и быстро подхватилась.

– Ну, приятного аппетита, мужчины. Пошла я, пока не поздно.

– Куда? – вырвалось у Соболя. – Без хозяйки что за стол?

– Вам и без меня интересно, – последовал ответ. – Да и у меня дело есть. Платье перешить надо. Портниха далековато отсюда живет, минут тридцать пешком. Вдова, детишек двое, только тем и кормится, что шьет да перешивает. И как раз сегодня только свободна, заказов нет. То-то я и напросилась.

Выпорхнув из-за стола, Анна быстро накинула пальтишко, запахнулась в платок, подхватила заранее, видимо, приготовленную матерчатую сумочку. Ноги сунула в резиновые боты.

– Не страшно одной-то? Темно ведь…

– Кого мне бояться, Паша? У меня муж вон начальник милиции. И вообще, не впервой.

Гонта остался сидеть, словно прирос к стулу. Даже не обозначил движением свое желание проводить жену хотя бы до дверей. Борщевский – тот вообще старательно ел картошку с тушенкой. Как только за Анной хлопнула дверь, Иван так же молча допил остатки водки, призывно поставил пустой стакан обратно на стол. Гонта разлил остатки из бутылки на троих, однако выпивать не спешил.

Только сейчас, в неожиданно тревожной тишине, нарушаемой лишь тиканьем старых ходиков, Соболь начал понимать: главный разговор еще предстоит. А всего происходящего не знал пока лишь он один. Не спросил – выплюнул короткое:

– Что?

Гонта поставил стакан.

Чуть отодвинул его от себя.

И рассказал о трофейных вагонах все с самого начала.

– Получается, командир, ты тут между двух огней, откуда ни глянь, – проговорил Соболь, когда Дмитрий закончил. – Как дважды два, к бабке не ходить.

– Без тебя знаю, – отмахнулся Гонта, затем достал папиросы. – Обычно Аня гоняет, когда в хате накурено. Сейчас можно. Я этим стенам доверяю, на двор с таким не рискну.

Мужчины дружно задымили.

– Получается, находить трофеи нельзя и не найти их – себе дороже. Правильно мыслю?

– Если в общем – верно все, Паша, – согласился Гонта. – Только там еще нюансы есть. И мне совсем это перестает нравиться. Окончательно.

– Нюансы? Тю, а разве может быть еще хуже?

– У Ивана спроси. – Гонта кивнул на молча курившего Борщевского.

– Ваня-то тут каким боком?

– Расскажи ему сам, Иван. У тебя лучше получится.

Борщевский сбил пепел в приспособленную специально для этого пустую банку из-под тушенки. Провел ладонью по бритому черепу, взял свой стакан, повертел, затем вернул на стол, затянулся.