Охота на медведя

Олег пошел пустой улицей вдоль тянущегося бетонного забора; поверху — проржавевшая колючка. Увидел провал, прошел, побрел по территории завода. В темноте видны были решетчатые, без стекол, ребра пустых цехов-ангаров, из-под снега торчали полуржавые остовы каких-то механизмов; Гринев перешагнул бурый ручеек, влажно и маслянисто переливавшийся в неверном свете дальних фонарей, и пошел по тропке вверх.

Глава 12

Оказавшись перед воротами небольшого особняка, Олег некоторое время помедлил, примерился и — разом перемахнул чугунную ограду и направился к дому.

В тот же момент вспыхнули галогенные лампы, заливая пространство неживым люминесцентным светом.

Когда Олег подошел к двери, у порога уже стоял высокий и широкоплечий мужчина и улыбался визитеру.

— Медведь-то ты медведь, а скачешь, как леопард.

Они пожали руки и прошли в дом.

— Леша, это и есть старая дачка? — спросил Олег.

— А то.

— Что в гараже?

— «Мерседес».

— Служебный?

— Свой.

— Растут люди. А ты раздобрел, Леший.

— Скорее раздался. Зато ты тощ, как дворовый кот.

— Порода такая. Ем мало, сплю еще меньше. Это в мою честь иллюминация?

— Сработали сенсорные датчики. Ты зачем через забор прыгал?

— Усомнился. Место вроде то, береза — тоже. А домик — другой. Решил убедиться.

— Убедился?

— Да.

Они прошли на второй этаж, устроились на просторном балконе. Стол был уже накрыт: коньяк, водка, холодные закуски.

— Когда тебя нет — охрана? — спросил Гринев.

— Нет.

— Значит, не пристрелили бы.

— Привычки детские забывать пора.

— Думаешь?

— Обидно словить пулю в Подмосковье в мирное время.

— А оно мирное?

— Брось, Олег. Ты же финансист, а не философ.

— Финансы без философии не финансы, а просто деньги.

— Сильно сказано. Но глупо. Всем милее то, что в кошельке. Тебе нет?

— Смысл ищу.

— Жизни?

— Не меньше.

— Не поздно?

— Это — как умирать или жениться: никогда не поздно.

— Лучше второе.

— Кто бы спорил.

— Ну что? За встречу? Они разлили, выпили.

— Что не похвастался, Леший? — спросил Гринев, поведя рукой.

— Я скромный.

— Воздух здесь — хоть пей.

— Да. Когда-то это было глушью, а теперь... Дорогу подвели, был бы на машине, заметил. Ты по делу?

— Нет. Просто.

— Я, вообще-то, так и решил. А потом подумал — мало ли... Все-таки давно не виделись.

— Очень давно. Ты поднялся.

— Одни люди падают, другие поднимаются. По второй? Они выпили. Повспоминали общих знакомых. Выпили по третьей. Поболтали о политике. Снова налили... И снова...

— Как-то странно себя чувствую, — признался Лешаков.

— С чего? Хороший дом, теплая ночь.

— Отвык общаться просто так. Совсем отвык. Умом понимаю: мы же знаем друг друга сто лет, и вообще... Пью и — не пьянею. Сверлом мысль: «Что ему от меня нужно?»

— Мне? Я же сказал: ничего.

— Я не о тебе, Олег. Я о привычке. И о времени. Оно меняет нас. И когда-нибудь изменит совсем. Общество свободных индивидуумов. Наверное, ты прав.

— В чем?

— В войне. Как сформулировал некогда Томас Гоббс: «Война всех против всех». А свобода — не что иное, как свобода подмять остальных.

— Может быть.

— Война... Она всегда за выживание. Если покатишься вниз, можешь не остановиться.

— Кто знает, Леший, где верх, где низ? Может, в этом и есть вся прелесть?

— В падении?

— Я же медведь. Работаю на падение для будущего подъема. Да и, как сформулировала одна милая девушка... по ощущениям полет от падения неотличим.

Лешаков посмотрел на Олега пристально и очень внимательно.

— Я не пьян, — улыбнулся тот. — Но и не трезв.

— Вид у тебя шальной. Словно ты собираешься прыгнуть с вышки в бассейн без воды.

— Почти что.

— А воду нальют, когда научишься прыгать?

— Надеюсь, раньше. — Олег помолчал, произнес раздумчиво:

— Иногда это приходится делать. Прыгать или...

— Или?

— Имитировать прыжок.

Лешаков погрустнел:

— Вот это и плохо.

— Что именно?

— Мы не виделись черт-те сколько времени... Сидим, умничаем, а каждый думает о своем. И ладно бы дети, жена, семья. Нет. Бизнес.

Олег встал, прошелся по балкону-террасе, вдохнул настоянный сосновый аромат:

— Почти рай.

— Мне тоже нравится. Вот только... Мы сидим здесь, видим кусочек леса и — друг друга... И приходит мысль такая, что дух захватывает... А есть ли остальной мир? Или он — мираж?

— Ты в поселке давно не был, Леша?

— С детства.

— Жаль.

— Почему?

— Завод там был.

— Сейчас разве нет?

— Пустые цеха. Ребра ангаров. Свалка. Лешаков пожал плечами.

— Сейчас невыгодно производить. Сейчас выгодно торговать. Никому нет дела до цеховых развалин.

— Тебе тоже?

— Мне тоже.

— Плохо.

— Чтобы эту рухлядь поднять, нужно вложить... даже не знаю сколько. Пусть экономисты считают.

— Продавать проще?

— Проще.

— Понятно. Товары и услуги. Ты, кажется, на инженера учился?

— Мы все учились понемногу... Ты же знаешь, Медведь, у меня охранное предприятие. Фирма.

— Которая веников не вяжет... А кого вяжет?

— Кого нужно, того и повяжем.

— Погоди, ты же был связист...

— Я и теперь он. Связи... куда без них? Что ты засмурнел, Медведь? Не Россию продаю. Ее без меня продали.

— Понятно. Услуги и... что еще?

— Олег, этот разговор «о птичках»... — Я не о птичках. Я о заводе. О людях. Об их детях.

— Ты все-таки пьян.

— Чуть-чуть.

— Я их на завод палкой не гнал.