Охота на медведя

— Я с дедком одним работал... Он финскую воевал, курсантом. И всю Отечественную от первого до последнего дня. Так он Отечественную не вспоминал даже. Только финскую. Как выпьет чуток, так в слезы. Видно, лютая была та война. Снежная. Страшная. — Саша зевнул, глаза его заметно помутились. Он посмотрел на Гринева неуверенно, повторил, перед тем как накрепко смежить веки:

— Страшная.

— Самая страшная война, браток, та, на которой ты подыхаешь.

Глава 73

Саша уснул как убитый. Именно на это Гринев и рассчитывал: разливая, незаметно выплеснул в стаканчик собутыльника загодя приготовленную ампулу реланиума. Вреда никакого. Просто двести граммов водки действуют как шестьсот и почти сразу. Зато выспится хорошо.

На войне как на войне. При полностью непонятных перспективах и неизвестных противниках стеречься приходится всего. Охранников внизу, и борзовских, и всех прочих, возможных филеров, маячков... Как в старом анекдоте, когда Моню, приехавшего на землю обетованную с планом самых замысловатых гешефтов, прямо в аэропорту встретил лозунг: «Ты думаешь, ты один такой умный? Тут все такие умные!» А раз все умные... Гринев пошарил по шкафчикам, "обнаружил несколько джинсовых комбинезонов.

Один оказался почти впору, только длинноват. Олег разделся до трусов, облачился в фирменную сантехническую майку и комби. Надел резиновые сапоги. Рассовал деньги и сигареты — карманов на комби хватало.

Отыскал дверцу, открыл, спустился в подвал. Посветил ручкой-фонариком, увидел то, что искал: канализационный люк. Поддел прихваченным гвоздодером, отодвинул тяжелую крышку, спустился на высоту своего роста, не без труда закрыл за собой люк. Держа зубами фонарик, спустился в трубу коллектора.

Внезапно, вдруг, ожили какие-то подсознательные или благопридуманные страхи: боязнь затеряться в этом подземелье, боязнь заразиться неведомой болезнью, страх задохнуться в спертом и влажном воздухе... Олег тряхнул головой: к лешему! Это просто труба, через нее он должен выбраться никем не замеченный.

В другой колодец он вышел минут через тридцать. Поднялся по ступенькам.

Прислушался. Тихо. Кое-как наддал крышку люка. Не поддавалась. Гринев вздохнул.

Он знал этот выход: через улицу От здания конторы, во дворе. И крышка должна открыться. Но она не открывалась. Возможно, кто-то оставил сверху автомобиль.

Возможно, крышку заварили. Все могло быть. Гринев стал поудобнее на узкой ступеньке, напряг ноги, упершись спиной, кое-как сдвинул крышку в сторону, вылез из колодца, вдохнул ночной воздух. И только тогда перестал бояться.

Одни люди любят лазать по пещерам, другие плавать под скалами без акваланга, третьи — прыгать с небоскребов. Олег Гринев любил лето, напоенный ароматами воздух, теплую ночь... Какой еще экстрим, когда вся жизнь — как слалом!

Вокруг летняя ночь и тишина. Полная тишина. Кое-как Гринев установил тяжеленную крышку на место, проверил: не ровен час, какой-нибудь пацанчик свалится... Села плотно.

Собственные мысли, да и действия показались Гриневу странными. Он внимательно осмотрел двор, машинально отметив и его пустоту, и покой вокруг.

Немудрено, два часа ночи. Что тому виной? Получасовое блуждание в зловонии подмосковной канализации? Нет. Он просто боялся. Боялся, что придет к «ракушке» и — не обнаружит автомобиль. Или — та самая призрачная нить виртуального луча, единственная, ведущая к решению многих загадок, оборвется нечаянным образом...

Все люди знают, что нельзя полагаться на случай, в нашей иллюзорной жизни нужно готовить себе несколько прибежищ, но события порою катятся так, что человеку остается лишь одна возможность, такая же призрачная и иллюзорная, как этот луч... А впрочем... Все надежды иллюзорны. Но — пусть они остаются. Пока они будут — и мир не погибнет.

Олег тряхнул головой. Что с ним происходит? Словно он замешал в водку снадобье не Саше-сантехнику, а самому себе, и оттого мысли постоянно выворачивают на «вечное». Какое вечное? Сейчас ему нужно просто добрести до машины, и если компьютер все еще работает и маячок цел... Если... Если...

До «ракушки» Олег добрался в пятнадцать минут. За ним никто не приглядывал, это точно. Гринев открыл, залез в машину, устроился на сиденье, включил двигатель, выехал, закрыл мини-гараж и медленно двинул прочь. Закрытый «лэптоп» лежал на пассижирском сиденье, заботливо укрытый пледом; плед слегка съехал, Олег увидел светящийся индикатор — компьютер работал!

В нетерпении он прогнал автомобиль через несколько дворов, заехал на какой-то пустырь — то ли собачья площадка, то ли бывшая хоккейно-футбольная коробка, сейчас — просто полусвалка между чудом уцелевшими сварными металлическими гаражами. Остановился. Закурил. Выдохнул.