Охота на Менелая

Брезгливость оказалась весьма противным чувством, во рту даже появился привкус горечи, а потом горько стало на душе… Дмитрий даже на себя рассердился. Ну, что это за переживания? Ещё не хватало думать о чужой и малоприятной девице. Отгоняя дурацкие мысли, он тряхнул головой. Сейчас его должна занимать только Ольга.

Ордынцев уселся на подоконнике в гостиной своего дома, а княгиня Нарышкина удобно расположилась на диване. Она хвасталась своими успехами. Определив Дмитрия на роль покорного слушателя, гостья заливалась соловьём:

– Мой муж Лев – второе по влиянию лицо в крае после генерал-губернатора. Все считают за честь попасть на мои рауты, но я принимаю лишь избранных.

Дмитрий насторожился. Может, зацепиться за эту фразу? Попробовал закинуть удочку:

– А мне говорили, что самый влиятельный человек после графа Воронцова – начальник его канцелярии Булгари.

Ольга наживку проглотила.

– Кому интересен этот глупый боров? – капризно фыркнула она. – У него мозги жиром заплыли. Если бы не протекция моего глупого братца, никогда бы Мишель не взял этого проходимца на такую должность.

Ух-ты! А вот это уже было интересно: подозрительного человека, оказывается, порекомендовал генерал-губернатору Ольгин сводный братец граф Витт. Этот самолюбивый поляк командовал всеми военными поселениями на Юге России и Воронцова почитал своим главным соперником, а посему строчил на того доносы в Петербург. Трудно поверить, что генерал-губернатор об этом не догадывался. Тогда почему же взял в начальники канцелярии протеже своего врага? Приблизил к себе осведомителя. Намеренно или нет?

Надо было разговорить гостью, и Дмитрий с иронией заметил:

– Ну, вот видишь, ты сама себе противоречишь! Твой брат ни за что не на дал бы рекомендацию заурядному человеку.

– Да нет в Булгари ничего достойного внимания! Обычный торгаш. Просидел несколько лет в Константинополе – в нашей торговой миссии. Втихую помогал одесским мешочникам обделывать их грязные делишки.

Ордынцев насторожился. Начальник канцелярии так долго прожил в Турции? Ого, как горячо, однако! Надобно познакомиться с этим Булгари… Без Ольги этого не сделаешь, так что придётся подлизываться. Дмитрий нежно улыбнулся, и его гостья тут же перешла в наступление:

– Ты всё ещё один? Но ведь это скучно, да и грустно. Как можно так жить? Ты помнишь, как мы любили друг друга в Мисхоре? Здесь нет моря, но Москва тоже хороша: я обожаю, когда звонят колокола.

Да уж!.. С Ольги станется кувыркаться в постели под звон колоколов. Дай бог, чтобы Дмитрия эта участь миновала. Уж очень не хотелось соперничать ни с генералом Киселёвым, с графом Воронцовым, а уж тем более с законным супругом – Нарышкиным, но Ольга, похоже, думала иначе. Она поднялась с дивана, и Дмитрий поспешил отвернуться к окну, вот только сделал он это зря. Его настроение испортилось окончательно, ведь по Неглинной в открытом экипаже катила графиня Надин и с нежной улыбкой взирала на дом старого развратника Коковцева. Эта улыбка казалась такой лучезарной, что у Дмитрия заныло сердце.

«Видать, девица с Коковцевым – одного поля ягоды», – решил он. Ну и пусть тешатся, князю Ордынцеву нет никакого дела до них обоих.

Ольга уже стояла рядом, и Дмитрий вдыхал густой запах розовой воды от её волос. Дочь Прекрасной гречанки обожала резкие чувственные ароматы, цинично считая, что мужчины, как и все самцы на свете, летят на запах. Тонкая рука скользеула по груди Дмитрия. Прикосновения были лёгкими и нежными. Ольга бравировала своей порочностью, но этим и привлекала. Вспомнив, что без её помощи всё равно не обойтись, а дело требует жертв, Дмитрий сдался. Он спрыгнул с подоконника и встал рядом с Ольгой.

– Вот так-то лучше, – промурлыкала она, обняла его и поцеловала.

В её поцелуе не было нежности – в нём кипела страсть, Ольга так же сильно желала мужчину, как он хотел её. Огонь вожделения полыхнул в крови обоих. Женщина принялась раздевать мужчину. Она властвовала, подавляла, была хозяйкой положения. Полуголый Ордынцев показался сам себе кобелём на псарне. Этого он допустить не мог. Толкнув женщину к соседнему дивану, Дмитрий перегнул её через подлокотник, а потом задрал ей юбки. Последние преграды из слоев вышитого батиста он разорвал. Вид белых, как молоко, ягодиц лишил Ордынцева остатков воли. Вздох наслаждения оказался обоюдным. Княгиня была великолепной и страстной самкой. Хрипло застонав, она прижалась к Дмитрию, и сладкий нутряной трепет её тела послал ему последний яркий сигнал. Ордынцев содрогнулся и… догнал любовницу. Это было что-то невероятное!

Дмитрий всё ещё парил между небом и землей, когда сквозь эйфорию услышал Ольгин смешок.

– Надо же, такого со мной точно не бывало: ты взял меня, как девку на конюшне, – промурлыкала она, и Ордынцев вдруг осознал, насколько дико они выглядят. Вдруг слуги войдут?! Он поспешил одернуть Ольгины юбки и кинулся одеваться сам. Нарышкина повела плечами, поправляя корсаж, и разгладила платье.