Охота на Менелая

Она двинулась в ту строну, куда указывал мальчик. Юный слуга тут же с готовностью рухнул на свой диван. Надо было всего лишь подождать пять минут, потом взять конверт и выскользнуть за дверь, но любопытство толкало Надин вперёд.

«Я только проверю свои догадки», – разрешила она себе и подкралась к открытой двери гостиной.

То, что она там узрела, поразило Надин в самое сердце. Её обнаженный жених застыл посреди комнаты, а перед ним на коленях ползала голая женщина. Это зрелище было отвратительным и в то же время притягательным. Надин не понимала, какое из чувств сильнее, но она не могла оторвать глаз от обнажённой пары. Внутри разлилось странное тепло, и она вдруг поняла, что увиденное больше не отталкивает, а наоборот, притягивает. Надин даже показалось, что какая-то тёмная внутренняя сущность, о которой она и не подозревала, с жадностью глядит на запретные игры обнажённых любовников.

Ее жених за волосы поднял женщину с колен, и та прильнула к Ордынцеву, а потом они оба рухнули на пол. Дмитрий подмял любовницу под себя.

«Вот так это и бывает», – поняла Надин.

Она не могла отвести взгляд от смуглого мужского тела, нависшего над белоснежным телом женщины. Нарышкина оказалась безупречной красавицей, но гордая светская дама куда-то исчезла, на ковре стонала и извивалась великолепная самка, а её любовник, похоже, упивался ею. Надин услышала женский стон, следом – хрип Ордынцева… и наступила тишина.

«Пора уходить», – мелькнула спасительная мысль и тут же исчезла, задавленная любопытством. Надин так и осталась за полуоткрытой дверной створкой.

Первой заговорила княгиня Ольга. Она затеяла объяснение – требовала от своего любовника обещания, что они никогда не расстанутся. Неужели он даст ей слово? Надин показалось, что её не просто унизили – её размазали, втоптали в грязь. Ордынцев не спешил с ответом, но Надин поняла, что не сможет услышать подобное обещание. Просто этого не вынесет. Она кинулась обратно в вестибюль. Там, на узеньком диванчике, посапывал во сне маленький слуга. Стараясь идти тихо, Надин подошла к столику и в бледных отсветах догорающего фитиля разобрала на конверте имя князя Ордынцев, выведенное знакомым корявым почерком. Она сунула письмо за корсаж и оглянулась на спящего мальчишку. Тот ничего не видел и не слышал. Надин открыла дверь и сбежала с крыльца. Ну что ж, дело сделано, теперь можно и не суетиться.

Глава двадцать четвёртая Княгиня Ордынцева

Вот уж поистине – суета сует!.. Весь дом был на ногах с раннего утра: одевали невесту. Графиня Кочубей командовала, Любочка подавала ленты и шпильки, а бабушка встречала восторженными «ахами» каждый поворот головы Надин – и только Софья Алексеевна глядела на дочь и тихо плакала. Графиню уговаривали все по очереди, но толку не было, в итоге домашние сдались и оставили её в покое.

За полчаса до отъезда в церковь Надин объявила, что готова. Теперь уже все признали, что, настояв на венчании в материнском платье, она приняла верное решение. Простой, словно греческий хитон, фасон, очень удачно подчеркивал стройность её фигуры, а теплый, чуть желтоватый от времени цвет шёлка оттенял яркость глаз и черноту густых кудрей. Надин даже снизошла до подаренной женихом фаты.

– Милая моя, как же ты хороша!.. – всхлипывала Софья Алексеевна. – И сердце у тебя золотое, ты достойна самого лучшего мужчины на свете.

– Вот его-то она сейчас и получает, – твердо сказала графиня Кочубей. – Дай ей немного времени, Софи, и твоя дочь обязательно это поймёт.

– Мамочка, не нужно плакать. Я делаю самую блестящую партию, это признают все, а остальное – вопрос времени, – в очередной раз попросила Надин.

Она уже приготовилась развить свою мысль, когда раздался аккуратный стук в дверь и заглянувший в спальню дворецкий сообщил:

– Подарок от его светлости князя Ордынцева!

Стеша забрала у дворецкого большой квадратный футляр и протянула коробку своей хозяйке.

– Откройте, пожалуйста, – адресуясь к женщинам, попросила Надин. Сама она не хотела никаких подарков от предателя – даже не представляла, как сможет посмотреть в глаза этому человеку.

– Я открою, – предложила графиня Кочубей, забрала футляр из рук горничной и откинула крышку. – Вот это да! Какая красота…

На малиновом бархате таинственно мерцали изумительной красоты серьги. Множество жемчужин, вплетённых в тонкий мавританский орнамент, переливались призрачным лунным светом. Любопытство подтолкнуло Надин, и она шагнула вперёд, заглянув под крышку. Серьги, величиною почти с ладонь, были так хороши, что она не сумела сдержать восхищение:

– О! – вырвалось у нее, но, не желая сдаваться, Надин тут же капризно добавила: – Хотя не знаю, пойдут ли они мне…

Означают ли надетые серьги капитуляцию? Надин повернулась к зеркалу и надела подарок. Преображение оказалось мгновенным – серьги опустились почти до плеч, она повернула голову, и жемчужины медленно качнулись под черными локонами. Надин была ослепительно-хороша, горда и недоступна. Что ж, вполне подходящий образ для венчания. Она залюбовалась собой и не устояла: